Во-первых, это столкновение между современной цивилизацией и силовыми ответами, выходящими за пределы всяких норм морали и права. Упрощая можно сказать, что это выбор между цивилизацией и насилием. Выплески терроризма, локальные войны, этнический геноцид - всё это звенья одной цепи. Причём нельзя искать виновных только на одной стороне… Насилие всегда порождает ответное насилие. Это горькая и проверенная тысячелетиями аксиома.
Но проблема значительно глубже, чем кажется на первый взгляд. Дело в том, что в современном мире присутствует огромный потенциал напряжения, вызванный принципиально разным типом развития разных групп государств. Это совсем не конфликт цивилизаций. Это растущий разрыв в качестве жизни, качестве экономики, качестве образования и здоровья. Это растущий разрыв в перспективах развития, перспективах будущих поколений. Пока мы все не осознаем, что схватка между цивилизацией и насилием не есть результат слабости одной религии или силы перед другой, пока мы не перестанем заниматься развешиванием оскорбительных ярлыков вроде исламского терроризма, пока не будет решаться главная структурная проблема современного мира - этот стремительно растущий разрыв в качестве жизни, мир будет обречен на повторение одного и того же сценария.
В одной из зарубежных поездок мне перевели слова из телевизионного сюжета. Интервью у молодого мужчины-террориста было посвящено причинам его вступления в террористическую организацию. Ответ был простой, но если вдуматься страшный:
“Я никогда не решился бы на убийство другого человека, даже если бы сам умер от голода. Но я больше не в силах смотреть в глаза моих голодных детей”. И это происходит в то время, когда по признанию Джона Гэлбрейта, в развитых странах мира больше людей умирает от переедания, чем от голодания. Будет ли стабилен такой мир?
Много лет, начиная с 1992 года, используя трибуну Организации Объединенных Наций и все крупнейшие международные политические площадки - от НАТО и ОБСЕ до СВМДА и Шанхайской Организации Сотрудничества, я повторяю эту мысль - главной причиной и спусковым механизмом насилия выступает структурный дисбаланс.
Нам действительно придётся решать эту дилемму - или поиск механизмов преодоления растущего разрыва между разными частями единого человечества или силовая конфронтация этих частей.
Во-вторых, противоречие между политическими интересами и нормами международного права. Сегодня ясно, что вторая половина прошлого века выработала такую правовую регуляцию международных отношений, которая отвечала сложившемуся балансу сил. Также ясно, что этот баланс сил резко изменился, и это вызывает пересмотр некоторых норм международного права. И некоторые изменения в правовых подходах действительно необходимы. В конце концов, и пост-ялтинский мир был сформирован в результате жёсткого согласования геополитических интересов ведущих государств, а не появился как добрая воля мудрых политиков. Но проблема двадцать первого века состоит в том, что уровень контроля над процессами в разных частях мира ослаб по сравнению с биполярной эпохой, появились новые нетрадиционные угрозы, и, наконец, появились самодостаточные региональные державы, которые и в военном и в экономическом отношении стремительно приближаются к самым высоким стандартам.
Во времена Кубинского кризиса личная воля Кеннеди и Хрущева избавила мир от третьей мировой войны. Кажется, тогда Кеннеди сказал “Лучше встреча в верхах, чем на краю пропасти”. Сегодня решить проблему мирового терроризма столь легко не удастся. Если учесть все эти факторы, то становится ясным, что нарушение норм международного права, которые все-таки остаются базой компромисса разных геополитических, региональных и экономических групп, чревато не локальной, а глобальной дестабилизацией. И дилемма - международное право или геополитический интерес - будет ключевой в текущем десятилетии.
В-третьих, противоречие между глобализацией и национальной государственностью. Хорошо изученный в экономике феномен глобализации сегодня становится и политической повесткой дня. Грань между внутренней и внешней политикой государств сокращается как шагреневая кожа. Формируется “глобальное гражданское общество”. Реальная интеграция означает добровольное сужение суверенитета национальных государств, ярчайшим примером чего служит объединенная Европа. Резко повысилась роль наднациональных институтов в процессе принятия решений. Все это ставит острейшие и часто драматические вопросы перед национальными государствами. Какой выбор предпочтут политики, стоящие у руля власти - это зависит от многих обстоятельств. Попытаться уйти от этих проблем и занять страусиную позицию - это заведомый проигрыш. Великая китайская стена как удачный опыт цивилизационного выживания осталась далеким и не работающим сегодня историческим примером.
Единственно разумной моделью выступает постепенная адаптация национальных государств к глобальным трендам. Но при этом важно учитывать, что новые независимые государства в отличие от государств с многовековой историей или тех, кто получил независимость пятьдесят лет назад, всё-таки не имеют такого запаса прочности в собственной политической инфраструктуре, политических традициях, политической культуре. К сожалению, это реальность, которая объективно ограничивает скорость нашей адаптации.
Есть и другой фактор, с которым сталкиваемся не только мы. Это острые проблемы региональной безопасности. Есть две разных трактовки в соотношении либерализации и безопасности в нашей части мира. Одна из них гласит, что либерализация опасна на фоне реальных угроз терроризма, наркотрафика, религиозного и политического экстремизма в регионе. Доля истины в этом утверждении есть. Потому что в отличие от экспертов, никогда не сталкивавшихся на практике с необходимостью обезопасить своё население, мы отчётливо представляем себе, что может означать прорыв экстремистов на легальное политическое поле.
Другая трактовка связана с убеждением в том, что без либерализации нельзя решить главной проблемы обеспечения безопасности - создать сильное гражданское общество, способное противостоять всем вызовам региональной безопасности. Я полагаю, что в стратегическом плане это действительно единственно разумная альтернатива.
Но чёткое видение реально существующей проблемы - сложности либерализации на фоне серьёзных региональных угроз, также необходимо. Мы видим колоссальные проблемы, которые испытывают даже страны с вековыми демократическими традициями, которые вынуждены пойти на некоторое ограничение прав граждан в связи с рисками для безопасности населения - от ужесточения миграционного контроля до создания новых силовых структур, от запрета на ношение религиозной одежды в учебных заведениях до жёсткого контроля в банковской сфере, от превентивных силовых акций до элементов информационной цензуры. Всё это реальность и во многом объяснимая реальность, которая, увы, весьма далека от либеральных канонов.
В-четвёртых, наблюдается разрыв между технологической мощью и культурной терпимостью. Давно было замечено, что “Мы не видим вещи такими, какие они есть, мы видим их такими, какие мы есть”. Вся технологическая мощь современного мира от военной до информационной сферы может завести в тупик, если межкультурное взаимодействие будет носить характер столкновения, а не диалога.
Одним из величайших достижений западной культуры во второй половине прошлого века стало глубокое понимание ценности иных, не западных культурных систем. Это нашло отражение и в системе образования, и в многочисленных гуманитарных проектах, и в движении миллионов людей Запада в поисках духовности на Восток. Но самое главное, это нашло отражение внутри самих западных обществ, которые стали подлинно мультикультурными обществами. Если оценивать прогресс не только достижениями в производстве компьютеров и ракет, то духовное развитие Запада во второй половине прошлого столетия является одной из наиболее важных ступеней прогресса в истории последних двух тысячелетий.
Несмотря на все сложности прошлой эпохи привлекательность этой модели развития была неоспоримой. Но растущая технологическая мощь с одной стороны и нетрадиционные угрозы с другой, к сожалению, вызывают рост межкультурного напряжения. Нарастающая на глазах культурная нетерпимость, попытки найти врага по цвету кожи и вероисповеданию из архаики превратились в работающие термины в устах политиков и теоретиков. Самая большая опасность состоит в том, что та культурная высота, которая была и ещё остаётся платформой для нормального диалога, может быть обрушена за считанные годы. Моя позиция и практическая политика Казахстана направлена на реальные действия по развитию такой платформы межкультурного и межконфессионального взаимодействия.
Если принять постулат родоначальника кибернетики Норберта Винера, считавшего, что “сообщество простирается лишь до того предела, до которого простирается действительная передача информации”, то становится ясным, что ключевая роль средств массовой информации в разрешении всех этих дилемм неоспорима.
Конечно, можно по-разному оценивать состояние информационной среды в Казахстане, но я предпочитаю оперировать фактами. Сегодня в стране зарегистрировано более двух тысяч СМИ. В стране легально работают оппозиционные газеты, в чём легко убедиться любому желающему. В целях экономической поддержки прессы уже в течение четырех лет не взимается налог на добавленную стоимость. Из года в год снижались размеры ежегодных выплат за пользование радиочастотами. Используется механизм государственного заказа на освещение важнейших для казахстанского общества тем во всех СМИ, независимо от формы собственности. За четыре года более чем в 10 раз - с 13 до 150 увеличилось число конкурсных заявок на получение госзаказа.
Позитивная тенденция развития масс-медиа в Казахстане связана и с расширением деятельности общественных журналистских институтов - Конгресса и Союза журналистов, ассоциаций телерадиовещателей, фондов поддержки СМИ и журналистов. В 2002 году был создан Общественный совет по делам СМИ при Президенте. Этот орган выполняет роль механизма прямых консультаций между государством и прессой.
Значительный общественный резонанс вызвало обсуждение нового закона “О средствах массовой информации”. Высказывались совершенно противоположные точки зрения. Я считаю это признаком реальной демократии в нашем обществе. Понятна позиция правительства и парламента, которым я хотел бы выразить благодарность за детальную и кропотливую работу над законом, понятна позиция оппонентов. Это абсолютно нормальная дискуссия.
Но сегодня вопрос сместился в сугубо правовую плоскость. Как известно законопроект был направлен в Конституционный Совет для соответствующей оценки. Вчера вечером я получил решение Конституционного Совета, который признал неконституционными некоторые положения законопроекта. Как известно, у главы государства есть право внесения возражений на решения Конституционного Совета и возможность преодоления двумя третями членов Конституционного Совета в течение 10 дней. Однако, учитывая сугубо правовые аспекты ситуации, я принял решение не вносить возражения на вынесенное Конституционным Советом заключение. Таким образом, новый закон “О средствах массовой информации” не принимается.
К сожалению, журналистов всегда больше интересуют сенсации. При этом забывается о том, что Казахстан является лидером реформ во всем постсоветском пространстве. О том, что Казахстан является примером успешного руководства сложнейшей модернизации. Казахстан в кратчайшие исторические сроки добился впечатляющего успеха, о чем говорят далеко за пределами страны. Понимаю, что хорошие новости это как бы и не новости. Но есть вещи, о которых нужно не только говорить, но буквально повторять изо дня в день. В страшных этнических, конфессиональных и сепаратистских конфликтах в самых разных местах планеты льётся кровь. Многие говорят о столкновении цивилизаций как о чём-то неизбежном.
В это же время в Казахстане, где проживают вместе 130 этнических групп и представители 45 религиозных общин, царит мир и доверие. Мы дали людям едва ли не главную свободу в современном мире - свободу от страха.
Именно поэтому наша страна стала местом проведения съезда глав мировых религий. Во всём огромном мире второго такого места, где сели за один стол ведущие теологи, а не просто представители всех религий, на планете не нашлось. Как известно в сентябре 2003 года 17 делегаций, представлявших лидеров всех традиционных религий мира сидели за одним столом. Лидеры ислама и иудаизма, православия и буддизма, католичества и синтоизма говорили на одном языке - языке культуры и диалога. Они приняли единый документ, называемый “Декларация участников 1-ого съезда мировых и традиционных религий”. Все лидеры приняли решение провести следующий съезд в 2006 году на казахстанской земле.
В Казахстане прошло впервые Совещание по мерам доверия 16 глав государств и правительственных делегаций Азии. И, наконец, именно Казахстан явил миру пример отказа от собственного ядерного арсенала и закрыв навсегда крупнейший в мире ядерный полигон. Этим Казахстан внёс колоссальный вклад в сохранение глобальной стабильности. Мы сделали это первыми в мире. А учитывая масштабы ядерного потенциала можно смело сказать, что в мире нет страны, которая добровольно отказалась бы от такого оружия.
Уверен, что если бы масс-медиа уделили больше внимания этим фактам, то многие люди увидели бы хоть какой-то свет в конце тоннеля безвыходности, состоящего из терроризма, страха, этнической ненависти и угрожающего расширения ядерного клуба.
Мы отдаём себе отчёт в том, что межконфессиональный диалог - это только малая часть того, что можно сделать для решения конфликтов, но это необходимая часть. Процесс политического урегулирования на Ближнем Востоке, где ситуация обретает всё более опасные черты, связан со множеством проблем. И самые авторитетные политики мира пытаются найти варианты решения. Наверное, чисто политические решения это сфера компетенции самих стран региона и крупнейших государств мира, которые своим авторитетом могут влиять на ситуацию. Наша идея состоит не в политическом урегулировании сложнейшей темы. Наша идея состоит во встрече крупных религиозных деятелей ислама и иудаизма для того, чтобы определить стартовые условия межконфессионального диалога. И если на то будет согласие и воля этих деятелей, Казахстан готов стать местом такого диалога.
Артур Сульцбергер, долгое время бывший издателем “Нью-Йорк таймс” как-то сказал: “Мы, журналисты, говорим публике, куда прыгнула кошка. Дальше публика уже сама занимается кошкой”. Полагаю, что нынешний медиа-форум и является такой площадкой, на которой журналисты могут обменяться мнениями о том, куда клонят политики на всех часовых поясах от Вашингтона до Токио, а Ваши читатели и зрители определят направление полёта. Я желаю Вам открытой и конструктивной работы на казахстанской земле.
