Он пришел к власти, обладая двойным политическим мандатом: ельцинская элита возлагала на него ответственность за политическую преемственность прежнего курса (то есть за продолжение "демократических реформ"), а широкие массы хотели чего-то совершенно иного, отчасти прямо противоположного, а именно: возрождения величия России, восстановления справедливости и возврата к державности. Можно сказать, что элиты поручили Путину заботиться о "демократии", а народ потребовал сохранения и укрепления национального государственного "суверенитета", существенно пострадавшего за годы либеральных реформ.
Путину удалось выполнить и то, и другое. Он сохранил в стране основные демократические институты, но наделил их патриотическим, державным содержанием. Таким образом, сложились предпосылки для утверждения "суверенной демократии", такой политической системы, в которой демократические процедуры и нормы служат делу укрепления державности и государственности.
Владислав Сурков, предложив термин "суверенная демократия", по сути, обозначил не абстракцию и даже не проект, а реальное положение дел в эпоху правления Путина. И действительно, всячески укрепляя суверенитет России, Путин удержался от введения авторитарных или тоталитарных диктаторских методов управления, сохранив демократию, но подчиненную суверенитету.
Ввести этот термин понадобилось именно сейчас, чтобы четко определить и закрепить политическую модель путинского правления. Ведь в период 2007-2008 начнется процесс формирования преемственности. И, естественно, встанет вопрос: преемственности чему? Именно чему, а не кому. Тот, кто придет на смену Путину, должен быть не только лояльным по отношению к нему, но продолжателем его дела. То есть важна именно преемственность, а не личность преемника. Важно именно то, что идеологией преемника будет именно "суверенная демократия".
В концепции "суверенной демократии" при кажущейся ее неопределенности заложено несколько уровней восприятия. Самое очевидное то, что демократическая система российской политики должна подчиняться требованиям сохранения и укрепления суверенитета. Это обусловлено сложной международной геополитической обстановкой, в которой находится Россия. Процесс глобализации и огромная стратегическая и экономическая мощь США при определенных обстоятельствах могут привести Россию к утрате суверенитета. Мы видим, как агрессивно действуют американцы, навязывая странам свою повестку дня. Югославия, Афганистан, Ирак, Ливан, а завтра, вполне вероятно, Иран - повсюду американцы (и их структура - НАТО) заняты переделом мира. Оставшаяся в единственном числе сверхдержава реализует свои национальные амбиции в форме "экспорта демократии". В силу этого в термин "демократия" теперь вложены двойные стандарты: что выгодно американцам - это "демократия", все, что для них неприемлемо, - "диктатура". И сплошь и рядом под видом "демократизации" у стран и народов отбирают их суверенитет.
Точно так же американцы и НАТО активно проводят позиционную геополитическую операцию и против России. На постсоветском пространстве это острое противостояние евразийства и атлантизма особенно видно. Также очевидно, что отечественные "демократы" в этой ситуации выполняют роль "пятой колонны", подыгрывая западным заказчикам.
Поэтому термин "демократия" в "чистом" виде еще в 90-е годы был дискредитирован, потому что именно те, кто громче других кричал о демократии, нанесли России наибольший вред, пытаясь навязать ей "внешнее" управление и подточить основы суверенитета.
Отличие от такой "демократии", дискредитированной и ориентированной против России, и призван подчеркнуть термин "суверенная демократия". В нем все акценты смещаются - вначале суверенитет как главная и абсолютная ценность, а потом уже демократия. В нем заложена и возможность ограничения некоторых демократических процедур, если этого требует укрепление суверенитета. Отдельные ограничения демократических прав и свобод граждан обосновываются высшими интересами государства, если ему грозит утрата важных суверенных полномочий. А именно к этому и стремится российская "оранжевая" оппозиция - господа Касьянов, Каспаров и иже с ними, которых открыто финансируют из-за рубежа атлантисты - "Фрид Хаус", фонд Сороса (и беглые русофобствующие олигархи, конечно). Полная свобода политической активности для этих отщепенцев вполне может закончиться утратой свободы России как государства. И если такие ставки, то для всех нормальных людей очевидно: лучше пожертвовать оппозицией, чем Россией.
Но этим глубинное значение концепции "суверенной демократии" не ограничивается. Представим себе, что суверенитет государства достаточно крепкий и во временных и частичных ограничениях демократического процесса более нет необходимости. Но в этом случае термин "суверенная демократия" остается в силе, хотя акценты будут расставлены совсем иным образом.
При обнулении политических позиций "пятой колонны" и заговорщиков-олигархов термин "суверенная демократия" станет определять характер политического режима, в котором высшим суверенитетом будет наделен народ. Это записано в Конституции России, но еще явно недостаточно осмыслено обществом. В том числе и политиками. Дело в том, что современная Россия впервые за всю свою политическую историю возвела именно народ (не сословие, не династию, не класс, не партию, а именно НАРОД, русский НАРОД, россиян) в статус высшего политического субъекта, высшей власти. Само понятие "суверенитет" предполагает, что над тем, кто им обладает, нет никакой другой высшей власти и никто не вправе привлекать его к суду. Наоборот, только он вправе судить всех по своим критериям и своим принципам. В нынешней, современной политической системе России носителем суверенитета является даже не государство, а именно народ. Вот в чем проявляется еще одно, более глубокое и менее связанное с ситуацией в политике понятие "суверенная демократия".
Суверенная демократия в наиболее возвышенном, философском смысле - это политическая система, в которой высшей политической властью наделен русский народ. И эта идея, пожалуй, самая фундаментальная, имеющая форму сложившегося, полноценного мировоззрения.
Никогда ранее в русской истории народ не наделялся суверенитетом. Суверенными считались иные инстанции: институт самодержавия, государственный аппарат, пролетариат при коммунистах - все, что угодно, но только не народ. Народ служил подпоркой различных политических систем. Считалось, что он вынесет все и одного упоминания о нем, например, в триаде "православие, самодержавие, народность" или в формуле "советский народ", уже достаточно.
Только сейчас мы получили исторический шанс построить такую политическую и социальную систему, такое общество, в которых высшим критерием и высшим мерилом, высшей ценностью и высшим арбитром признается именно народ. Суверенный русский народ, свободный вершить свой путь сквозь историю, опираясь только на свою собственную свободную волю и на свои представления о добре и зле, праве и законе, истине и лжи.
Гегель в свое время говорил о "хитрости мирового разума", в силу которой совокупность случайных и подчас хаотических действий и решений отдельных людей или групп складывается в развертывание единого мирового замысла. И мировой дух ведет человечество к высшей цели, сплошь и рядом помимо его воли и без осознания того, что каждый конкретный человек делает. В этом и хитрость, что каждый полагает, что делает что-то особое, свое, не подозревая, что является лишь частицей грандиозной работы духа над историей. Вот так 3-й пункт ельцинской Конституции (принятой наспех, без осмысления и обсуждения) закрепил высший политический суверенитет за народом. "Демократы" России просто копировали западные нормативы, а вышло, что помимо своей воли заложили фундамент высшего суверенитета русского народа как основного субъекта национальной истории. "Хитрость мирового разума"... Иначе не объяснить.
Политическая система "суверенной демократии" дает народу возможность осознать себя высшим политическим субъектом и действовать соответственно. При этой системе для народа нет иных высших ценностей, кроме тех, которые он выбирает или создает сам. И за которые отвечает перед самим собой. И это - пик нашей национальной свободы, обретения полновластия, к которому мы шли по всем этапам истории.
Само государство в этой ситуации перестает быть бременем, тираном, механизмом насилия, превращаясь в инструмент, орудие, направленное острием вовне, а не вовнутрь. Оно заступает на службу народу, а не наоборот.
"Суверенная демократия" означает еще и конец доминирования государства и всевластия чиновничества, поскольку теперь над государством, над административным аппаратом утверждается высшее начало - народ и его политическое самовластие. Разумеется, пока еще довольно далеко до того момента, когда концепция суверенной демократии раскроет до конца заложенный в ней потенциал. Но как бы то ни было, эта концепция - прекрасное введение к новой странице политической истории России.
Мы уходим из времен демократии - демагогической, подложной, демократии двойных стандартов, демократии в ее американском экспортном варианте - и вступаем в пору демократии подлинно русской, отечественной, национальной, воплощающей не набор абстрактных принципов и процедур, а глубинную волю народа, национальную мысль и национальную миссию.
Этому и должен присягнуть преемник Путина. И чем скорее - тем лучше. Чтобы всем все стало понятно.
