Но она всегда влияла на эту идентичность. Единственным периодом, когда было отклонение от этой нормы, это был советский период, который был жестко и полностью секуляризирован. Но надо сказать, что очень интересный факт – если секуляризация западных христианских обществ давала в результате формы капитализма, наследуя протестантскую, западнохристианскую модели толкования христианства, то радикальная секуляризация русского общества породила совсем иную, социалистическо-коммунистическую модель, которую мы вполне закономерно и правомочно можем рассматривать как форму секуляризации именно православно-общинного понимания основных социальных, политических и культурных ценностей.
Иными словами, даже в советский, атеистический и антихристианский период следы влияния русского православного самосознания через секулярные, парадоксальные, может быть, еретические формы, все равно присутствовали, были в наличии. Иными словами, церковь всегда, на всех этапах русской истории влияла на русскую идентичность, всегда выполняла функции, намного превосходящие функции исключительно религиозного института, снабжающего человека возможностью индивидуального спасения. Статус русского православия как государствообразующей и народообразующей инстанции, а так же обществообразующей инстанции, сейчас естественно возвращается. Поэтому теоретически церковь, на мой взгляд, должна заниматься всем.
Иными словами, государство должно подстраивать свою деятельность под модель православия, православие должно принимать активное участие в социальной жизни, экономической жизни, и я бы сказал, в политической. Может быть, не в партийной, но в политической обязательно, диктуя некие политические требования к партиям, лидерам и так далее.
Я не считаю нормальным положением вещей, при котором церковь у нас отделена от государства, я считаю, что это плохо, это так зафиксировано потому, что мы копируем западную модель. Все западническое, заимствованное нами с запада, рано или поздно нам выйдет боком, как это было в русской истории всегда, и в конечном счете, это европейское преобразится во что-то свое, национальное, но всегда с определенными издержками.
То, что церковь отделена от государства – это когда-то кто-то так решил, какие-то силы, на каком-то этапе. Кто сейчас серьезно говорит об эпохе Ельцина? Все, что предложил Ельцин, сейчас нелегитимно, включая Конституцию, политические партии, это все оплевано и выброшено на помойку. Фактически, при Путине произошел возврат к монархической модели. И легитимность отделения церкви от государства – это сомнительная вещь, как и многие другие, ставшие нелегитимными вещи ельцинского периода, на которые мы просто наплевали, забыли, и мне кажется, так же надо наплевать и на факт отдельного существования церкви и государства, который, как мне кажется, не особенно дорог нашему народу, ничего хорошего за собой не влечет, и представляет собой некий след довольно случайного исторического периода.
А народ спросили – должна быть церковь отделена от государства или нет? Ведь кто принимал, кто решал - в целом был референдум за Конституцию, но в ней вообще это не разобрались, к тому же эта Конституция нелегитимна, все плевать на нее хотели. Она легальна, но нелегитимна, она не имеет внутренней обоснованности, люди не знают ее, они за нее не бились и не сражались. Ее втюхал Ельцин, чтобы остаться у власти и собрать больше полномочий. Это западная модель, которая отражает опыт других обществ, не наш опыт. Поэтому все эти вещи – отделение церкви от государства, ограничение влияния церкви, опасения относительно того, что церковь пойдет участвовать в общественной жизни – все это, на мой взгляд, абсолютно искусственные, ложные страхи.
Церковь играла фундаментальную роль в русской истории, все больше играет ее теперь, и будет дальше играть еще больше. С этим надо смириться. Кто не хочет с этим смириться – пусть выходит на демонстрации или сваливает отсюда. Это православная страна, традиционные конфессии блестяще с нами уживаются, на всех крупных соборах представители этих конфессий полностью поддерживают инициативы русского православия, и все только ждут - не дождутся, что будет снята доминация атеистических императивов, оставшихся частично от советского периода, частично – от копирования западных образцов. Другое дело, что учитывать другие традиционные конфессии - это придется сегодня делать русскому православию, иерархи РПЦ это постоянно делают, им об этом лишний раз говорить не надо, они устанавливают братские отношения с традиционными конфессиями. Таким образом, первое, что можно сказать, тезис о разделении церкви и государства - этот тезис стремительно утрачивает свою легитимность, но должно пройти определенное время, пока это все осознают. Этот аргумент висит в воздухе, да, пока это так, мы не спорим, никто не требует объединения церкви и государства, но оно постепенно по факту идет.
Я полностью приветствую участие церкви во всех формах экономической жизни. Вообще я сторонник иосифлянства – это та линия в русской истории, которая настаивала на максимальном участии церкви именно в хозяйственной жизни страны, им противостоял Нил Сорский, нестяжатели, которые под воздействием греческого монашества, которое в тот период времени, находилось под турками и не могло по большому счету участвовать в социально-политической жизни греческого общества, находившегося в колонизированном состоянии. Переносить этот опыт отчаяния, индивидуального спасения души в ситуацию, когда социально-политическая деятельность, церковная, была невозможна, на русскую почву, на мой взгляд, абсолютно неадекватно, потому что Русь была абсолютно полноценно православной, Третьим Римом.
Перенеся на русскую почву эсхатологические настроения афонского монашества, нестяжатели попытались проецировать на русскую сакральную государственность, русскую священную социальность, нормативы турецкого, поствизантийского, греческого православного монашества. В то время как иосифляне говорили, что в рамках Святой Руси церковь должна заниматься абсолютно всем – начиная от спасения души и заканчивая социальной деятельностью. Тем более, что социальная деятельность тех хозяйств, которые устраивались вокруг монастырей, была направлена в значительной степени на выкуп холопов, освобождение крестьян, создание крестьянских нормативов милосердия и помощи по отношению к слабым. То есть, даже в экономической сфере эти хозяйства давали не только колоссальный экономический эффект, они еще давали колоссальный нравственный эффект. Потому что люди, которые попадали в сферу влияния этого церковного хозяйства, они волей-неволей воспринимали ту благодать, которая идет от церкви как таковой.
Поэтому сегодня максимальное расширение влияния РПЦ на все формы экономической деятельности я приветствую полностью. Я считаю, что именно церковь в наших сегодняшних условиях должна участвовать в освоении природных ресурсов, определенным образом влиять на модель бюджета, который мы должны тратить на оборону, и в принципе, неплохо было бы национализировать, воцерковить природные ресурсы. Поскольку земля божья, а церковь занимается отношениями людей с богом, то природные ресурсы должны принадлежать народу и церкви, но уж никак не Потанину, Абрамовичу, Дерипаске и другим пройдохам, которые захватили контроль над ними. Я глубоко убежден, что даже если наша церковь сегодня не готова к тому, чтобы полноценно администрировать, но всё же она гораздо более морально, психологически и исторически готова, чем банда олигархов. Воровать – дело не хитрое, большого ума не надо, просто индивидуальная жестокость этих олигархов, и исторический провал в 1990-е г.г., привел к контролю над природными ресурсами, над большими сегментами, самых страшных, зловредных и чудовищных людей под видом либерализма.
К социализму уже возврата нет, а вот к православным формам, к православному обществу, православной экономике, не поворот, а путь вперед – это тема открытая. И я полагаю, что в этом отношении это получится довольно быстро можно сделать. Хотя нужно какое-то время, но начав, дав зеленый свет усилению влияния церкви в экономической сфере, я думаю, мы сделаем довольно правильно. Хорошо, что постановления русского собора не остались только на бумаге, а начинают воплощаться в административные действия. Церкви надо вернуть максимальное количество собственность, какое только возможно. Кстати, и другим традиционным конфессиям тоже, эти процессы можно увязать – мечети мусульманам, церкви православным, капища язычникам.
В первую очередь, православные храмы – это не только храмы, это гигантский сегмент хозяйства, все это должно быть возвращено, земли, здания. Вообще, можно забрать землю у Лужкова с его ворьем, и отдать землю в Москве церкви. Москва – Третий Рим, так пусть землей управляют священники, будет гораздо больше справедливости. Я не говорю, что это будет сразу, это невозможно, но в целом будет гораздо лучше. Поэтому вся собственность, власть над имуществом должна быть передана церкви от олигархов и коррумпированных чиновников.
"OpEc.ru": А надо ли в таком случае повышать прозрачность и финансовую культуру церкви? Сейчас это абсолютно непрозрачная структура.
Александр Дугин: Я думаю, что все российские экономические структуры непрозрачны, вообще все. Экономическая жизнь непрозрачна, любая корпорация показывает на бумаге одно, а реальность не имеет с этим ничего общего. Россия - страна непрозрачная, нетранспарентная, негласная. Здесь все делается по-другому, и упрекать церковь, что она менее прозрачна - неправомерно! Менее прозрачна чем что – чем Альфа-банк? Мы вообще не знаем, что там происходит, этого никто не знает, и все попытки аудиторского контроля – просто спектакль для других инстанций. С другой стороны, у человека в церкви всегда есть дополнительное измерение, он лично думает о том, что ему придется давать отчет перед Богом за все сделанное.
О чем думает олигарх? Олигарх не думает об этом, никаких признаков, глядя на сияющие рожи куршавельских тварей, не видно, в них нет никакого, даже отдаленного напоминания о собственной смерти, у них нет ужаса перед страшным судом, перед чертями, которые уже крадутся по их душу. Они поэтому и вытворяют тот беспредел над страной, который мы видим. Я глубоко убежден, что непрозрачность РПЦ гораздо более прозрачна, с точки зрения памяти смертной у любого человека, так или иначе связанного с церковью. И эта память смертная полностью отсутствует у других сегментов нашего общества – это бывшие комсомольцы, они помнят комсомольские бани и бордели, приписки в стройотрядах. Вот кто нами правит сейчас. Если церковь постепенно займет место экономической элиты, и даже если она будет совершенно непрозрачной, в любом случае она будет в тысячу раз привлекательнее, адекватнее, честнее, последовательнее, более радеть о собственном народе, чем те временщики, та мразь, которая нами правит.
Если этот курс будет продолжен – дальнейшее усиление влияния церкви в экономики и обществе – это единственный способ избежать в дальнейшем социальной революции. От Путина этого ждут, потому что, раз у нас политика постепенно склоняется в фактический монархизм, то роль церкви де факто должна расти. Мы сейчас очень правильно движемся, я думаю, что бояться нечего. Олигархов все равно повесят, все олигархи 1990-х гг., помяните мое слово, в течение 10 лет закончат насильственной смертью, другой вопрос – в силу каких причин. Я думаю, что усиление роли церкви в обществе – это самый безболезненный, самый естественный шаг, и самый добрый способ покончить с тем беспределом, который творится сейчас.
