Какие формы легитимности могли бы быть достаточными для того, чтобы нарушить легальность? Первое – чрезвычайные обстоятельства, например, революционная ситуация. На улицах бушуют «несогласные», и для того, чтобы эти несогласные не разнесли политическую систему, необходимо нарушение легальности, для легитимации этого третьего срока. Один вариант – мы видим попытки этого.
С другой стороны, можно говорить о большой стране, а большая страна – это большое пространство легитимизирует большой срок. Поскольку Миронов человек специфический, у него 6 высших образований, он геолог и сторонник грушинского фестиваля, то у него политическая метафора пространства переносится на метафору политического времени, в заявлениях о том, что надо дольше. Большая страна – дольше править.
Можно так же говорить об угрозе со стороны США, что абсолютная правда, и тогда Путин произносит мюнхенскую речь, которая дает самое серьезное, геополитическое обоснование для легитимации, поскольку, например, глядя в лицо либерала Медведева, люди понимают, что такой кандидат, например, отстоять суверенность России перед лицом однополярного мира просто не в состоянии. Соответственно, у Путина появляется геополитическая легитимация для того, чтобы остаться. В качестве такой легитимации могут фигурировать атаки террористов, у нас их пока нет, но они могут появиться, и я думаю, что они будут рассматриваться общественным политическим сознанием в качестве фундаментализации и аргументации в пользу легитимации третьего срока. То есть, для того, чтобы преодолеть преграды или препятствия в области легального, необходимо найти какое-то обоснование, легитимацию для ее нарушения.
Что здесь еще очень важно? Почему-то не прорабатывается еще одна форма легитимации, на мой взгляд, самая убедительная: обращение к содержательной политике. То есть, если бы Путин сформулировал по-настоящему, не для пиара, этапы развития страны и сказал бы, что если вам хочется реализовать на практике те-то или те-то задачи, то оставьте меня. Такая легитимация была бы самая убедительная. Она гораздо более убедительна, чем угроза «оранжевых», и чем «большая страна», и фундаментально связана с международной ситуацией, с нашим катастрофическим, я думаю, положением в ближнем зарубежье, которое мы теряем на глазах, каждый день, серьезность вызовов глобализации, которая превращает нас в фактических производителей сырья, бессмысленных и все менее и менее самостоятельных. Потому что с каждым годом чисто сырьевой экономики мы упускаем перспективы модернизации промышленности.
То есть, чтобы показав сложность или даже катастрофичность нашего положения в мире и в нашей истории, и серьезность задач, стоящих перед нашим государством, Путин мог бы просто попросить себе мандат на проведение содержательной политики. Это еще одна форма легитимации, и ее, кстати, никто даже не пробует озвучить. Такое впечатление, что в ход идут любые, самые изысканные и изощренные пиар-стратегии, но нет самого простого, понятного и искреннего – запроса на легитимность национального содержания. Национального содержания в нашей политике нет вообще, его как не было, так и нет, вместо него присутствует исключительно чистый пиар.
"Op.Ec.ru": А требуется ли в современных условиях добиваться этой легитимации и изменения законодательства ради того, чтобы действующий Президент остался ценой Конституции?
Александр Дугин: Здесь, наверное, появляется вопрос – что является, собственно говоря, целью? То есть, на самом деле, нынешняя политическая ситуация в России устроена так, что все держится на одном человеке, это объективно. Наша ситуация, наша политическая система оправдывается Путиным, она имеет одно имя, у нас есть один политический субъект, одно содержание, одна воля, один центр принятия всех решений – это Путин. Если бы у нас, помимо Путина, была бы какая-нибудь традиция политического руководства, какие-то ценности, признаваемые всем политическим классом, какая-то идеология, определенная национальная идея, то можно было бы сказать – сейчас выберем другого, назначим другого. Но у нас ничего за эти восемь лет не прояснилось, так и не понятно, кто есть мистер Путин, потому что он до сих пор каждый день говорит разные вещи. Конечно, не такие разные, как Жириновский, но достаточно разные. Вчера он говорил, что мы – противники однополярного мира, а сегодня он заявляет, что глобализация – это очень хорошо. И так каждый день, чтобы никому было неповадно его вычислять. Постоянно идет оперативная игра на информацию, дезинформацию, сокрытие информации, на открытие информации через скрытие информации и наоборот – на сокрытие информации через открытие информации.
Поэтому все это усугубляется, и никто не знает, кто нами правит. Но все знают, что нами правит Путин, поэтому уже путинская Россия стала вещью в себе. Путин не может легально править еще четыре года, соответственно, поскольку все предшествующее проходило в ситуации очень тонкой оперативной игры в информацию и дезинформацию, и человек был эффективным. Если Путин оставит такую Россию и уйдет, то есть, если Путина вытащить из этой системы, то возникнет нечто страшное, уже не легальное и не легитимное, вообще никакое. Возможность представить себе Россию с Медведевым – это представить себе некую Пост-Россию, уже вообще никакую не Россию, а черт знает что. Потому что при Путине нет ясности ни в чем, ни в одном серьезном вопросе, на самом деле, а при Медведеве мы окончательно можем распроститься с любым представлением о какой-то логике, последовательности и так далее. Защищать от внешних вызовов страну человек с такой мягкой, доброжелательной, добродушной физиономией просто не способен, это человек уютного, мягкого, беспроблемного периода.
"Op.Ec.ru": А Россия с Ивановым?
Александр Дугин: Россия с Ивановым повеселее, по крайней мере, это кагэбэшник. Это Путин номер два, причем – лишенный каких-то обязательств перед олигархами, перед Ельциным. Это может быть интересным, но именно поэтому его едва ли всерьез смогут допустить. Потому что в нем есть какой-то намек на содержательность, и даже если в самом Иванове этой содержательности нет, то даже намека достаточно, чтобы люди остальное додумали – и политический класс, и народ.
Но дело в том, что мы до сих пор ничего не знаем. Вы представляете, что до сих пор никто ничего не знает о преемнике, никто ничего не знает о преемстве, Путин может сделать выбор из людей совершенно различных. Мало ли, что они в его команде. Что значит – команда? Чем занимается эта команда? Команда должна быть сплочена каким-то делом, реализацией какого-то политического проекта, идеологии, а мы до сих пор не знаем о идеологии Путина, о идеологии его команды и вообще – о существовании идеологии. Нам периодически говорят, что нет никакой идеологии, что есть просто менеджеры, которые рулят, которые управляют чем-то, чем они сами считают нужным.
Поэтому я думаю, что в такой ситуации Путин должен остаться, поскольку он единственная легитимная фигура в России, отсюда и его рейтинг. Я не говорю, что это оптимальная фигура, я не говорю, что она хорошая, я говорю, что она единственная легитимная. И если он уйдет, если он пойдет на поводу у легальности, он сделает ситуацию нелегитимной. Поэтому и Иванов, и Медведев, кто-то еще, Нарышкин – все они по большому счету будут стоять перед задачей получить эту легитимность. Они будут президентами по случайному стечению обстоятельств. Либо по завету Путина, который передаст свою легитимность. Он может использовать свою легитимность для преемничества, но передать он ее не может, преемник должен доказать это сам. Или, тем более, если начнется какая-то чепуха и свара за путинское наследство, то в любом случае возникнет некий кризис легитимности.
Поэтому, собственно говоря, когда мы говорим, что Путин – это единственная легитимная фигура, я к нему хорошо отношусь, я его сторонник, но я хочу сказать, что то же самое может сказать и его противник, это объективное положение дел. Путин сегодня единственно легитимен, он легитимен так, как фигура, а не как курс, как личность, а не как идея, как имя, а не как стратегия, и это – очень принципиальный вопрос. И именно в силу того, что эта легитимность игровая в каком-то смысле, актерская, то она не может быть передана, это не легитимность идеологии и содержания, а легитимность личности, не сценария, режиссера, а легитимность актера. Бывают актерские фильмы, бывают режиссерские, в одних случаях идет речь о работе режиссера, который все организует, а бывают актерские фильмы, где прекрасный актер вытягивает все. У нас – актер, он в центре внимания, он за все отвечает. А речь идет о том, что на следующую серию предлагаются более слабые актеры или вовсе никудышные персонажи, а режиссера мы как не видели, так и не видим, и возникает вопрос – а может его и совсем нет.
Соответственно, кризис легитимности в России налицо, а содержательное заполнение этого кризиса, то есть, для того, чтобы разработать легитимность через содержание политических процессов, через стратегию, идеологию, через идеи, через заветы, через вектора – это уже упущено, это уже снято с повестки дня. Я был сторонником именно такого развития событий, и я могу с сожалением констатировать, что развитие ситуации пошло не по этому пути, и как я не старался гипнотизировать ситуацию, прогнозировать, смоделировать, этого не произошло и уже не может произойти по временным факторам, потому что сейчас все уже будут озабочены технологией, и если никто в эту технологию не заложил никакого смысла, то эти технологии теперь будут жить по своей собственной логике, и громоздить одну бессмысленность на другую.
То есть, для смысловой легитимации путинского периода время упущено, соответственно, все отдано во власть пиара, и во власть столкновения личных интересов некоторых правящих кланов. Уже можно распрощаться с надеждой, что в этой ситуации передачи власти мы будем иметь дело с политикой в осмысленном значении. На самом деле, начинается интенсивная сфера политтехнологий, и поэтому вопросы и легитимации, и легальности, и угроз, и преемников, и методологий, которые будут использованы для принятия того или иного решения, все они будут поступать с идеями, смыслами, проектами, программами и другими вещами, исключительно в пиаровских целях, исключительно как с билбордами. Поскольку нормальные люди билбордам не верят, они понимают, что для малорусского и совсем не бедного Жириновского, который выступает с лозунгом «Я за русских, я за бедных!», более правильным лозунгом было бы «Я за бандитов, я за жирных, я за юристов!». С таким же успехом сейчас люди, которые будут решать проблему 2007-2008, будут говорить о национальных проектах развития страны, о какой-то стратегии, о многополярном мире, и все это будет столь же весомо, как «Я за русских, я за бедных» от имени Жириновского. Не то, что это неправда, мы уже вообще исчерпали временной период, когда правда могла бы быть, когда могли быть политические смысл и содержание – все, смысла в политике больше не будет, будут чистые политтехнологии. И к маршам «согласных» и «несогласных», и к спорам между партиями, и к преемникам надо относиться исключительно с политтехнологической точки зрения.
Легитимация возможна только личностная, актерская. Путин, безусловно, самый сильный, либо легитимация от противного, от лица хаоса, либо легитимация династического толка, когда Путин скажет – вот этот, я его хочу, больше никого не хочу. Единственное, что можно сказать – а как же демократическая легитимация? Это единственная легитимация, которая у нас исключена, как и содержательная легитимация, по разным причинам. Но чего-чего, а свободных, осознанных и разумных выборов кого бы то ни было – преемника, партии в парламент – в России не будет ни при каких условиях, их никто и не ждет. Будут рассматриваться различные версии различных сценариев различных спектаклей.
