Это слова, как бы не имеющие корней, не связанные с вещами (миром). Они делятся и размножаются, не привлекая к себе внимания, – и пожирают старые слова. Они кажутся никак не связанными между собой, но это обманчивое впечатление. Они связаны, как поплавки рыболовной сети, – связи и сети не видно, но она ловит, запутывает наше представление о мире». С. Г. Кара-Мурза замечает при этом, что слова-амебы, как претендующие на фундаментальность (например, «общечеловеческие ценности»), так и имеющие более частное применение (хотя бы «ваучер» – жаргонное словечко американских биржевых брокеров, которого, кстати, не было ни в одном словаре), не имеют исторического измерения: непонятно, где и когда они появились, у них нет корней. Слова-амебы интернациональны.
К числу таких слов-амеб относится и «модернизация» – одна из важнейших «общечеловеческих» и «либеральных ценностей» сегодняшнего мира. Вдумаемся в его смысл (точнее, отсутствие оного).
Навязываемый нам положительный смысл слова «модернизация» означает, прежде всего, научно-техническое оснащение жизни, рост и развитие экономики, «уровня жизни» и так далее, немыслимые якобы без соблюдения «общечеловеческих стандартов демократии», переход к каковым от традиционного (патерналистского, соборного и религиозного) общества или от современного «тоталитаризма» и даже «авторитаризма» является ее условием. То же самое касается этого слова и тогда, когда его произносят в отрицательном смысле – просто здесь плюс меняется на минус, и дискурс приобретает «экологический», «антиглобалистский» или даже «анархический» характер. Однако с самого начала бессмысленность любых значений, вкладываемых в слово «модернизация», очевидна. Даже на протяжении прошедшего столетия высшие достижения науки – и производное от нее развитие промышленности и военной сферы – мы можем наблюдать отнюдь не в «демократических» странах, а в СССР 30–60-х гг., Германии 30-х, Китае 90-х (бурное экономическое развитие Китая продолжается и в этом столетии и устремлено в будущее).
США, управляемые «тремястами семействами» через закрытые механизмы и создавшие абсолютно тоталитарную идеологию «свободы», под коей на самом деле разумеется воплощенная в знаменитую статую друидическая «белая богиня», а протестантизм и вообще христианство является лишь прикрытием, уздой для масс и средством экспорта, в том числе насильственного, тоже никак нельзя назвать «демократией» в классическом смысле слова. Да и классического-то смысла на самом деле нет: в афинской демократии, как известно, до политической жизни была допущена едва ли четверть горожан (и это нормально). Умозрительные представления о демократии, внедренные в сознание в эпоху так называемого «Просвещения», собственно к демократии никакого отношения не имеют, а реальность «демократических» государств, маскируясь под эти умозрительные представления, не имеет ничего общего ни с ними, ни с классической демократией, описанной Аристотелем. Насколько адекватно описанной – еще один вопрос. Итак, никакого отношения к «демократическим ценностям» «модернизация» не имеет. Если, конечно, демократия вообще существует.
Но насколько адекватно сегодня вообще слово «модернизация»? Не манипулятивно ли оно само по себе? Под «модерном» подразумевается период приблизительно от XVII до конца ХХ в. (когда религиозные и псевдорелигиозные предсказания о конце Миллениума как конце мира не сбылись). Период в истории предельно краткий, и совершенно невозможно, чтобы «общечеловеческие ценности», как нас уверяют, сложившиеся в течение его, не были поддельными, а следовательно, подделанными. Это касается и «прав человека», и «разделения властей», и «демократии», и «модернизации». Сегодня, когда мы вступили под скипетр «парадигмы постмодерна», «модернизация» (если понимать это слово не в отрыве от вещи, а в единстве с нею) означает уже не сообразование и общение с текущим временем, а уход от него. Это совершенно очевидно, если мы произнесем до конца – «модернизация постмодерна». И действительно, «модернизация» постсоветской России не привела ее к постиндустриальному обществу, к которому пришел Запад, а теперь и Китай, но отбросила ее ко временам капитализма периода «первоначального накопления» и даже английских «огораживаний».
Впрочем, и сама идея сообразования с текущим временем вытекает из чисто новоевропейского (и американского) опыта как продукт «ужасающей тьмы и духовной пустоты буржуазной Европы», по Лосеву, что понимают порой и европейские мыслители, и не только геноновской школы, где это понимание абсолютно, но и достаточно глубокие структуралисты. Так, К. Леви-Стросс писал: «Не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация предполагает существование культур, которые обнаруживают огромное разнообразие; можно даже сказать, что цивилизация и заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, кроме как коалицией, в мировом масштабе, культур, каждая из которых сохраняла бы свою оригинальность… Священная обязанность человечества – охранять себя от слепого партикуляризма, склонного приписывать статус человечества одной расе, культуре или обществу, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает формулами, приложимыми к целому, и что человечество, погруженное в единый образ жизни, немыслимо».
Движение к Новому мировому порядку, единожды сорвавшееся из-за «русификации» коммунизма в СССР, ныне вновь возобновлено уже со ставками на беспроигрышную игру. Но – это крайне важно – заданная парадигма линейного времени задает и парадигму уничтожения сакральной власти, парадигму регицида. Цареубийство – это и есть истинная модернизация в прямом смысле слова: торжество времени над пространством, воплощением которого является освященная монархическая власть. Но это истинная суть «модернизации», не имеющая никакого отношения к «техническому развитию», что понимал, кстати, и Петр I – «Европа нужна нам лет на десять, а потом мы повернемся к ней задом»; но «повернуться задом» уже было невозможно – ход движению задали реформы Никона. Поэтому Петр I тоже «царь-цареубийца» (выражение В. Б. Микушевича), убивающий своего сына, на самом деле – предпоследнего Романова по мужской линии. И вот оказывается, что остальные, кроме регицида, значения слова «модернизация» – действительные «амебы», совершенно сознательно из внечеловеческих измерений запускаемые в историю.
Но тот, кто двигал, управляя,
Марионетками всех стран,
Тот знал, что делал, насылая
Гуманистический туман.
А. Блок
Но кто этот «тот»? Разумеется, православная вера дает однозначный ответ на этот вопрос, и мы его знаем. Западные же авторы, «рвущие с Западом» (а таковые есть), несколько этот ответ рационализируют. Так, канадский исследователь Амитах Стэнфорд пишет: «В настоящее время, когда уже происшедший толчок в сторону Нового мирового порядка представляется находящимся под контролем элитарной группы потомков Ануннаки (первых божественных царей Шумера, с точки зрения западных, особенно англо-американских – что важно! – исследователей, якобы внеземного происхождения. – В.К.), которых я называю Грифонами, истинный контроль осуществляется более яростной группой потомков Ануннаки, называемых Рептилиями. Эти группы потомков Ануннаки находятся в постоянном конфликте между собой. Так, на время Рептилии отступают, чтобы с помощью трюка втянуть Грифонов в грязную работу по насаждению Нового мирового порядка. Затем, когда наступает время, все вычищается».
Далее, Амитах Стэнфорд: «План Нового мирового порядка рожден не на Земле – это система, привнесенная извне. Проект Нового мирового порядка, основанный на древней системе Ануннаки, запущен к исполнению их потомками».
Напомним, речь идет об идее Мирового правительства, «золотого миллиарда» и миллиарда, его обслуживающего, причем России в этом проекте заведомо нет – русские обречены на уничтожение, а русские пространства – на заселение (знаменитый «план Маргарет Тэтчер»).
Но почему так? Кто такие на самом деле Ануннаки? Не является ли сама идея об их «внеземном происхождении» и приписывание им идеи Нового мирового порядка в его современном западном прочтении узурпацией – закономерным следствием цареубийства?
Но если связывать Ануннаки с Русским царством, точнее, с Русским пред-царством, то окажется, что существует и совершенно иная, Русская («Царская») идея Мирового порядка, абсолютно альтернативная той, с какой сегодня выступает Запад. Впрочем, обе идеи Мирового порядка могут быть явлены уже только в постмодерне, в рамках совершенно иной, постбуржуазной (уже не буржуазной), постлиберальной (уже не либеральной), но также и посткоммунистической (уже не коммунистической) парадигмы. И «модернизация», то есть в этом случае буквально отбрасывание в модерн, как это и произошло в 90-е гг. в постсоветской России либеральной трансформацией Ельцина – Гайдара, может только отбрасывать Россию (Русь в буквальном смысле слова) от осуществления ее изначального проекта и способствовать утверждению нового рабовладения «рептоидного» типа.
В статье «Киборг-Сверхчеловек, трансгуманизм и Нефилим» (Nephilim – «стражи», потомки падших ангелов из 6-й главы Книги Бытия, а также Книги Еноха, которых многие исследователи также отождествляют с Anunnaki) Хенрик Пальмгрен говорит о «новом человеке технотронной эры» как о possessed. Звучащее по-английски достаточно нейтрально – буквальный перевод означает «обладаемый», по-русски это слово означает «одержимый». Это очень важно: православная святоотеческая аскетика прекрасно знает, что такое «одержимость», и имеет свои средства «невидимой брани» с нею. Однако в данном случае это несколько иная тема (хотя все связано). Новый мировой порядок означает выход за пределы человеческого, «трансгуманизм» – как через «одержимость» элит при «изъятии душ», «очищении пустотой» так называемых масс, так и через создание внечеловеческой реальности, вплоть до искусственного «непорочного зачатия», от коего и должен произойти «человек беззакония». Хенрик Пальмгрен далее пишет: «Возникает множество интересных вопросов, сходящихся в единый концепт – относительно создания «Нового Человека», нового солдата».
«Кому нужны эти солдаты, – спрашивает Пальмгрен, – когда миллионы людей на планете голодают, зачем эти люди тратят свои драгоценные доллары, евро и юани на создание роботов, киборгов, клонирование и составление карты человеческого генома? Каковы для этого основания?» И далее: «Множество исследований проводятся – и это замечательно, – добавляет Хенрик Пальмгрен, – по выявлению заговора в пользу Нового мирового порядка и Единого мирового правительства <…> Но я также думаю, что очень мало тех, кто действительно погружался в глубину вопроса и пытался отыскать того, кто действительно находится за занавесом».
И еще один западный исследователь. «Более нет сомнений, – пишет Алекс Джоунз, – Америка трансформируется в полицейское государство, мегаглобальные корпорации и даже коммунистические диктатуры сливаются по всему миру в Единое мировое правительство. Это мировое правительство объединяет и подчиняет ресурсы индивидуумов, правительств, частных собственников, церквей, благотворительных организаций, политических партий и армий своим бесчисленным, никем не избранным квази-правительственным бюрократиям, таким, как Всемирная торговая организация, Международный валютный фонд, центральные банки, а также региональное управление Соединенными Штатами (Федеральная резервная система)».
Имперская жертва совершается (а она совершается, даже если «отмыслить» открытия Алекса Джоунза как спорные – впрочем, все, что только можно помыслить, уже все равно есть – в виде взрыва двух башен 11 сентября, войн в Югославии и Ираке, убийства детей в Буденновске, Беслане и на Дубровке) во имя фиксации Нового мирового порядка и перестройки пластов метаистории. Это, конечно же, не «модернизация», а глубочайшая архаизация, что и есть постмодерн как перевернутый премодерн, который и сам в конечном счете должен перевернуться.
Элита Нового мирового порядка, отождествляемого постсоветским сознанием с «модернизацией», а западным – с «христианством», отправляет древние друидические (скорее, псевдодруидические) культы, которые на внешнем уровне осуждаются тем же американским протестантизмом, от имени которого формально выступают США, как культы Ваала и Молоха и предшествующие им более ранние.
В этих условиях решающим фактором, препятствующим такой «модернизации», а точнее, последним сумеркам постмодерна, является «утверждение на Руси Православия», как поется в тропаре Всем Святым, в земле Российской просиявшим, с принесением бескровной Евхаристической жертвы (при этом следует помнить, что только в древнем, дониконовском чине – на седми просфорах – приносится жертва за Царя и весь Царский дом) и восстановление полноценной русской православной государственности «по старому образцу», то есть во образ Московской Руси эпохи Стоглава – в конечном счете с православным царем во главе, с церковными и Земскими соборами.
До тех же пор, пока истинные пропорции не восстановлены, а в языке, который сам и есть бытие, господствуют и властвуют «слова-амебы», силу оберега и силу прорыва единовременно – точнее, единоименно – пока сохраняет известная формула А.Г. Дугина: «модернизация без вестернизации». Это сознательно сказано на языке «слов-амеб», но понятно и без комментариев. Это политическая, экономическая и военная задача, выраженная языком переходного времени.
Владимир Карпец
