Теперь перейдём к католикам. Католическая церковь – это очень большая церковь. Это около миллиарда человек, живущих на разных континентах, принадлежащих к разным культурам. Это и миллионы людей в Латинской Америке, это миллионы людей в Азии, это люди, живущие в Европе и США. И у нас в католической церкви есть как друзья, так и недруги. Есть люди, которые много лет вели и продолжают вести совершенно искренний диалог с Православием и к этим людям в полной мере относится уважаемый кардинал Каспер. Кардинал Ратцингер, который сейчас стал главой католической церкви, тоже очень много лет участвовал в этом диалоге.
Есть люди, для которых Россия и вообще православные страны, имеется в виду и Ближний восток, и Греция – это некое пространство, которое нужно освоить. Россия считалась пространством, которое легко освоить, в начале 90-хгг. В течение нескольких десятилетий до этого шёл достаточно интенсивный диалог между католиками и православными. Но когда распался СССР, появились люди в Риме, в Польше, в других странах Восточной Европы, среди католиков США, которые решили – вот он момент, вот оно время, чтобы эту враждебную, как они считали, страну с её каким-то недоделанным христианством быстро сделать католической. И эти люди, к сожалению, подсказывали в Ватикане такую мысль, что православная церковь мертва, что власти в бывшем СССР можно купить за 10-20 долларов, что с теми силами, которые есть у католической церкви, можно за 3-5, максимум 10 лет сделать всех этих людей католиками. К началу двухтысячных годов, я думаю, даже самые горячие головы поняли, что это не так, что люди остались верны своей православной традиции и в какой-то степени, я думаю, уже настаёт время подсчитать убытки, а убытки были серьёзные для диалога двух церквей, подсчитать раны, а раны тоже были серьёзными. Агрессором, конечно, является не наша сторона, и все разговоры в западной прессе, отчасти и в нашей прессе о том, что католики нам предлагают диалог, а мы от него отказываемся – это совершенно перевёрнутое отображение.
Александр Дугин: Т.е. это такое предложение дружить на чужих условиях.
Всеволод Чаплин: Митрополит Онуфрий Черновицкий, когда я спрашивал его о том, как он относится к визиту папы на Украину несколько лет назад, сказал мне такую вещь: «Это то же самое, как если бы воры пришли к тебе в дом, ограбили тебя, выгнали тебя из дома, а потом пришли ещё раз через некоторое время, а потом сказали, давайте сфотографируемся вместе, чтобы все видели, что ты нам сам всё отдал.» Конечно, диалог путём вышвыривания православных общин из храмов, диалог путём наглой миссионерской работы среди людей крещёных в Православии – это диалог, который можно назвать только одним словом – агрессия. Слава Богу, сейчас многие люди понимают, что это пагубный путь. Католическая церковь, как я уже сказал, всё-таки имеет, как недругов так и друзей Православия. И я надеюсь, что линия людей, которые настроены не на конкуренцию, а на сотрудничество с Православием, возобладает. Тем более, что мы являемся одной из немногих сил в мире, которая сейчас может быть союзницей католической церкви в вопросах борьбы с секуляризмом, в вопросах «второго крещения Европы». Я думаю, что новый папа понимает, что «второе крещение Европы» необходимо, потому что оно или произойдёт или современная европейская реальность похоронит европейскую католическую церковь по крайней мере в месте её исторического рождения. Это борьба с моральным нигилизмом, это борьба с религиозным релятивизмом. Здесь мы и, может быть, ещё исламский мир являемся одними из немногих потенциальных союзников католической церкви. Умные люди там это понимают, поэтому я надеюсь, что подходит к концу время этой глупой конкуренции, от которой католическая церковь понесла больше ущерба, чем приобрела пользы. И это время глупой конкуренции сменится временем содержательного плодотворного сотрудничества.
Александр Дугин: Дай Бог! Отец Всеволод, вот такой вопрос мы затронули, говоря немножко об Украине. Сейчас после распада СССР сложилась очень интересная ситуация, что РПЦ, как, например, западное христианство в эпоху распада Западной римской империи – это та организация, тот духовный традиционный институт, который объединяет страны постсоветского пространства. Каково сейчас РПЦ МП осознавать себя скрепой постсоветского пространства в религиозной и духовной сфере. Идёт ли это легко, существует ли сотрудничество в этой сфере с государством или здесь каждый действует как может на своём уровне?
Всеволод Чаплин: Я думаю, что церковь прежде всего ощущает свою абсолютно самостоятельную миссию в том, чтобы поддерживать единство народов, которое не в советское время образовалось. Мы стали жить вместе, начиная с Киевской купели, и мы жили вместе веками. Когда некоторые западные люди, да и некоторые люди в России говорят, что им странно слышать высказывание президента Путина о том, что распад СССР был геополитической катастрофой, уместно спросить, понимают ли эти люди, что исторически Россия возникла не в 1917 годку. И церковь всегда помнит о том, что историческая Россия возникла не в 1917 году. И всегда и церковь и русский народ очень много жертвовали для того, чтобы ощущать себя как церковь и как народ чем-то большим, нежели этническое государство и этническая церковная группа.
Вы знаете, очень часто приходится работать с молодыми сотрудниками, которые готовят какие-либо церковные документы или пишут информационное сообщение сталкиваются с подобным вопросом: они пишут Русская Церковь, Церковь России, Русская церковь, действующая в РФ… И их постоянно приходится поправлять: ребята, когда вы уже жили, но ещё вряд ли учились даже в институте, наша церковь никак не могла быть церковью РФ, и сейчас это не так. У нашей церкви больше приходов вне пределов РФ. И когда мы говорим Русская Церковь, то мы не имеем в виду этнически русскую церковь и мы не имеем в виду церковь РФ, а мы имеем в виду церковь той Руси, которая объединяет разные народы с разными этническими характеристиками. Это не только славянские народы, это и гагаузы, и финно-угры и тюркские народы, северные народы.
Вот это чувство нашей церкви как, прежде всего, церкви Христовой, объединяющей разные народы, имеющей в то же время некое особое духовное послание, свойственное именно православной культуре Руси, которая не является националистической, которая не является этнически русской, но которая несёт в себе всемирную миссию, связанную в том числе и с тем, что Россия не может жить, не ощущая себя центром особой цивилизации, одним из центров мира. Вот это сознание всё-таки сохраняется в нашей церкви и я убеждён, что за ним будущее, я убеждён, что никакие политические интриги и технологии не уничтожат и не изгладят из умов и сердец людей сознание того, что они являются частью особой Русской цивилизации, которая объединяется не этносом, а объединяется вселенским сознанием миссии, которая простирается за рамки существования этноса и ныне живущего поколения.
Это миссия надэтническая, это миссия вселенская, это миссия, которая не исчерпывается рамками моей или вашей жизни, она простирается намного поколений вперёд и она имеет отношение ко многим поколениям, которые были до нас. Когда этому противопоставляется русский национализм, когда такому мировоззрению противопоставляется идея создания маленького, отделённого от этой ужасной империи государства из нескольких миллионов человек, которое должно на позорных условиях вступать в тот или иной западный военный или политический блок, я думаю, что любой нормальный человек в конце концов, даже не смотря на промывание мозгов, даже не смотря на революционный угар поймёт, что идея, объемлющая собой поколения интереснее, красивее, перспективнее, чем идея жить узкой жизнью своего этноса и жить ради набивания брюха и кошелька.
Александр Дугин: Ещё не факт, что этносу дадут в этом глобальном мире космополитического смешения как-то развернуться. Наоборот, все тенденции на Западе, куда они стремятся интегрироваться, по сути дела уничтожают этнос, растворяя его в глобальном melting pot.
Всеволод Чаплин: Один интересный человек – многолетний руководитель комиссии «Церковь и общество» на Конференции европейских церквей, он сам по национальности англичанин, много лет работавший в Брюсселе, однажды с горечью мне сказал (надо сказать, что он ушёл со своих должностей, когда понял, что современный Евросоюз не является организацией идеалов и ценностей, а является организацией бюрократической, которая не соответствовала идеалистическому подходу этого человека) , он сказал такую вещь: «Настанет время, когда народы Восточной Европы скажут: нам здесь в Евросоюзе хуже, чем было в составе социалистического лагеря.» Может быть, это и произойдёт.
Александр Дугин: Я надеюсь, что, может быть, даже быстрее, чем мы ожидаем, поскольку ситуация сейчас в мире развёртывается очень серьёзная. И действительно, всё больше и больше людей осознаёт ценность цивилизации, цивилизационных устоев. И Православие – это не только церковь, это ещё и открытая цивилизация с колоссальной миссией. И слава Богу, что сейчас на мой взгляд наметился позитивный процесс, когда церковь начинает осознавать себя хранительницей этой цивилизации. Современное российское государство что-то делает в этом направлении, что-то не делает, упускает, и церковь оказывается тем остовом, теми границами цивилизации, которая несёт в себе эту более высокую вечную идентичность.
Всеволод Чаплин: Вы знаете, очень важно понимать, что такое церковь. Церковь – это не люди в рясах, это не только люди в рясах, это не только люди, которые получают зарплату в церковной кассе, это не только люди, которые пишут какие-то специальные церковные газеты, выступают по радио «Радонеж» и других православно ориентированных каналах. Церковь – это все крещёные православные христиане и поэтому церковь действует не только через заявления священноначалия, не только через те или иные события, которые происходят в епархиях, монастырях, приходах. Церковь действует через политиков, через журналистов, через людей самых разных профессий, через военных, через рабочих, если они руководствуются христианским миропониманием и если они в том числе руководствуются пониманием того, что их задача – не просто набить брюхо и кошелёк, а изменить мир так, как мы, православные христиане, его понимаем.
Александр Дугин: Благодарю вас, отец Всеволод. Надеюсь видеть вас ещё раз на нашем православном телеканале «Спас».
