С расовой точки зрения великоросский этнос более всего смешивался именно с тюркско-угрскими племенами и, следовательно, впитал в себя генетически и психологические многие туранские черты. Эти неславянские примеси в значительной степени способствовали складыванию особой русской культуры - бытовой, социальной, хозяйственной, политической, правовой. Показательно, что помимо собственно великороссов мощный державостроительный импульс, стремление стать самостоятельным геополитическим субъектом наличествовали именно у православных славян (у болгар и сербов), причем и те, и другие в разные периоды также получили сильный прилив тюркской крови. Евразийское славянство и в большом масштабе (русские), и в малом (болгары, сербы) с геополитической точки зрения было преемником двух геополитических импульсов - византийского и туранского. Это обстоятельство в огромной мере определяет основополагающие социально-психологические черты этих народов и по сию пору.
Совершенно по-иному складывались судьбы тех славян, которые жили западнее и примыкали геополитически к Средней Европе. Эти славяне были интегрированы в католическую сферу и развивались в европейском контексте, на его периферии.
Конечно, специфически славянские черты сохранялись - язык, особая созерцательно-интуитивная психология, эмоциональность, страстность и т. д., но выражались они совершенно иначе, воспроизводя общие для европейцев культурные формы. Только в определенные критические периоды славянство давало о себе знать в специфических, экстремальных формах.
Показательно, что собственно славянские элементы в католическом контексте последовательно маргинализировались, так что этническая самобытность западных славян, включенных в среднеевропейский ареал и в зону контроля Священного Престола, выражались косвенно и периферийно. И даже в эпоху секуляризации и подъема славянского национализма в Европе (особенно в период краха Австро-Венгрии) католические славяне избирали исключительно западные политико-государственные и правовые модели, копирующие франко-английскую систему. Единственным исключением являются поляки, которые предпринимали попытки (вместе с литовцами) организовать весьма специфическое католико-славянское государство, отличающееся как от общеевропейских стандартов, так и от евразийских славян. Но, как пишет историк Арнольд Тойнби, "эта попытка создания самостоятельной балтийской цивилизации, с польско-литовским ядром, оказалась абортивной".
Западное славянство, таким образом, геополитически (на разных основаниях) является восточной периферией Европы и относится к зоне собственно европейской геополитики. В самой Европе эта славянская область была зоной борьбы западноевропейских и среднеевропейских тенденций (Франция-Англия против Германии-Пруссии и Австро-Венгрии). При этом германская Средняя Европа стремилась удержать славянские земли под своим прямым контролем, а франко-английская политика состояла в поддержке славянского национализма, что на практике означало поощрение антигерманского импульса, ослабляющего влияние Средней Европы и укрепляющего позиции западноевропейских держав.
Напомню, что славянофильское направление возникло в России в ХIХ веке как раз в период активного противостояния двух геополитических сил в Европе Англии-Франции с одной стороны и Австрии-Германии с другой. Но если философия славянофилов черпала свое вдохновение как в собственно русских корнях, так и в немецком романтизме (хотя отчасти и в западноевропейских, особенно англосаксонских источниках), то в политической практике поздних Романовых славянофильство проявлялось в антигерманской и, следовательно, прозападно-европейской политике, которая в конечном счете привела к Антанте и известному раскладу сил в Первой мировой войне.
Западные области Украины и Беларуси, в культурном смысле, принадлежат Средней Европе, и идея сближения между славянами по ту и эту сторону российской границы (позже советской, а теперь границы СНГ) ничего иного, кроме укрепления этой европейской культурной составляющей, не давала и дать не могла. В то же время православие малороссов и белорусов имеет евразийскую природу, поэтому консолидацию этих народов вокруг великоросского стержня следовало бы осуществлять вокруг конфессиональных и государственных начал, а не на основании этнического родства. Западное славянство пространственно и культурно входит в Среднюю Европу, и свою особость и славянскую сущность оно стремится выразить через оригинальные формы, которые, увы, пока не найдены.
Конечно, вполне возможно теоретически выработать евразийский проект и для западных славян, и Варшавский договор предлагал вариант такого включения на основе советской идеологии. Но этот опыт явно не удался - он только укреплял внутриевропейские противоречия, что в итоге ослабляло Европу, а следовательно, и Евразию. При этом совершенно очевидно, что "реанимация" славянофильства не является выходом в той же степени, в какой выходом не может являться опытка воссоздания СЭВ или возвращение к моделям послевоенной эпохи.
2. Славянский мотив в разрушении СССР
Каково значение славянского мира в современной геополитической ситуации, фундаментально изменившейся за последние 30 лет? Восточное славянство, которое составляет ядро евразийского геополитического субъекта, сегодня ослаблено и разобщено. Между великороссами, сосредоточенными в большинстве своем в рамках РФ, и другими православными славянами отношения складываются сложно и проблематично. Не следует забывать, что распад мощного евразийского государства, обладавшего почти совершенной геополитической субъектностью, происходил под сомнительным лозунгом "объединения трех славянских республик" в Беловежской пуще. Это тоже было попыткой реализовать своего рода "славянофильский" проект, впервые сформулированный А. Солженицыным. На практике же эта идея была не только антисоветской (сыгравшей роковую роль в разрушении СССР), но и главным образом антиевразийской, наносящей жестокий удар в самое сердце ядра евразийского славянства и континентальной стратегии великороссов.
Не менее показательно и то, что Беловежские соглашения не только не сблизили великороссов, малороссов и белорусов, но, напротив, их разделили, расчленили, закрыли в искусственных, противоестественных, исторически и геополитически не обоснованных, конфессионально и этнически противоречивых границах. Беловежское "славянофильство" применительно к Украине и Беларуси (особенно на первых этапах) привело к доминации в этих республиках элементов, которые особо подчеркивали различия славян: украинцев и белорусов с великороссами ("москалями"). Образ России был демонизирован, отождествлен с "тюрьмой народов", с колониальным империализмом. На практике развитие национальной славянской самобытности на Украине и в Беларуси заново возрождало расистский лозунг, бытовавший у немецких нацистов, относительно того, что великороссы утратили свою "арийскую чистоту", смешавшись с тюрками, финно-уграми, другими туранцами.
Негативное отношение к России зачастую прямо аргументировалось "отступлением" великороссов от "славянской чистоты", "обазиатчиванием славянства". Отношение же к западным славянам формировалось в духе общего европоцентризма. Лишь во второй половине 90-х годов, когда "самостийность" проявила свои отрицательные стороны, славянофильский тезис в этих странах стал эволюционировать в сторону постепенного сближения с Россией. Но эта тенденция, которая носит все отличительные признаки евразийской геополитики, чаще всего формулируется в экономических, исторических, политических и стратегических терминах. Возможность оформления ее в устойчивую славянофильскую модель маловероятна. Чаще всего ее элементы сопряжены с эксплицитным обращением к собственному евразийству или ностальгическим мотивам "восстановления Советского Союза", сопровождаемым реставрационистской социалистической риторикой.
3. Геополитические вызовы славянству в будущем: два пути
Каковы основные геополитические тенденции в современном славянском мире?
Здесь следует сразу подчеркнуть, что любой серьезный геополитический прогноз должен учитывать две тенденции или два конкурирующих между собой сценария развития событий - атлантистский и евразийский. Как правило, при разборе конкретных ситуаций это эксплицитно не уточняется, оставаясь на уровне фонового кодового языка. А так как любой прогноз имеет суггестивное измерение, то в описание будущего обязательно вкрадывается проективная воля, по определению небеспристрастная. Это уточнение позволяет яснее осознать то аналитическое поле геополитического прогноза относительно судьбы славян, в котором рассматриваются эти вопросы. Итак, евразийский анализ славянской геополитики.
Евразийский проект рассматривает славянский фактор как важнейший осевой элемент всего евразийства. Причем речь идет именно о великороссах как об этническом ядре всей континентальной конструкции. Русские восприняли синтезированную византийско-туранскую геополитическую эстафету в максимальном масштабе и выступили инициаторами стратегической интеграции евразийского континента. Являясь вместе с тем самым большим и самым сильным славянским народом, русские исторически стали полноценным геополитическим субъектом, важнейшим конституирующим актором мировой истории, одним из двух базовых полюсов в диалоге цивилизаций.
Если проследить логику русской истории, становится очевидным, что сама идентичность великороссов состоит в цивилизационной экспансии, в универсализации внутреннего идеала до вселенских масштабов. Это идеал евразийской соборности, уникальный, глубоко национальный тип культуры и этики, буквально, рвущийся к тому, чтобы стать всеобщим. Этот процесс напрямую воплощен в евразийской геополитике. И, если мысленно продолжить этот вектор, мы увидим, что следование ему в будущем должно привести к окончательному и на сей раз сознательному признанию великороссами своей евразийской идентичности, взятой уже не просто как фон, но как мировоззрение, как доктрина, как проект. Это означает, что судьба великороссов отождествляется с судьбой континентального процесса, в результате которого евразийский стратегический полюс должен быть восстановлен не только в прежнем (советском) объеме, но в масштабе существенно его превосходящем.
Это строгий геополитический императив, так как законы геополитики утверждают, что крах СССР как стратегической конструкции был предопределен именно недостаточностью (количественной и качественной) подконтрольных Москве евразийских пространств. С другой стороны, это восстановление не может проходить по прежним лекалам - ни в качестве прямого расширения российского государства через аннексию прилегающих земель (колониализм, империализм), ни через экспорт идеологии, подкрепленный военной силой (советский вариант). Евразийская стратегия должна быть совершенно новой и основываться не на государственно-национальных и не на догматически-идеологических, но на геополитических принципах. Евразийский блок может быть многоуровневым стратегическим единством, различные части которого связаны с "сердцевинной землей" различными типами интегрирующих отношений. В определенных случаях это будет стратегический союз автономных государств, в других - объединение на основе конфессионального или этнического родства, в третьих - по принципу экономической таможенной выгоды, в четвертых - согласно логике "общего врага", в пятых - исходя из баланса ресурсов и т. д.
Не политическая суверенность или особая общность неправославных славян, но акцентирование этнокультурной автономии каждого славянского этноса в отдельности при общей геополитической лояльности Средней Европе и Европе в целом - такой проект был бы наиболее позитивным и реалистичным. При этом в лучшем случае славянский ренессанс западных славян имеет смысл ориентировать в неоязыческом или неофольклорном ключе, так как любые политические проекты в католических и либерал-демократических формах (что является нормативом для Европы) для неправославных славян евразийского содержания по определению нести не могут. Через этнический элемент неправославные славяне могли бы быть постепенно вовлечены в орбиту геополитического влияния своих восточных соседей, но это едва ли сможет затронуть широкие массы и скорее всего останется на уровне элит, что, в общем-то, само по себе немало. Таков в общих чертах евразийский проект развития славянского мира в геополитической перспективе.
Атлантистский проект, естественно, прямо противоположен евразийскому во всем. В атлантистском проекте все строго симметрично. На уровне отношений России с Украиной и Беларусью должны развиваться отрицательные тенденции, направленные на отторжение этих стран друг от друга. Этот импульс должен подпитываться раздуванием тематики "московского империализма", "коммунистического реваншизма", а также настаиванием на национальном суверенитете Украины и Беларуси, на необходимости укрепления государственности и национальной идентичности вновь образовавшихся государств.
Задача атлантистской политики в этом вопросе - как можно дальше развести три государства, населенных преимущественно россами. Для реализации этой задачи могут использоваться как откровенно националистические партии, так и прозападные, либерально-демократические круги. Такое же разделение предполагается и в отношении православных славян вне СНГ, причем инструментом может служить акцентирование локальных противоречий – между сербами и болгарами, и даже между сербами и македонцами, сербами и черногорцами. Основная цель: ослабить конфессиональные и этнические, а также культурные и политические связи православных славянских стран с Россией, вовлечь их в локальные европейские контексты по экономической, политической, информационной и социальной линиям.
И, наконец, в отношении неправославных славян - католиков или униатов - тактика атлантизма заключается в их противопоставлении славянам православным, разжигании межконфессиональных трений, акцентировании взаимных исторических претензий, дискредитации России и союзных ей евразийских сил, демонизации советского этапа восточноевропейской истории, акцентировании конфессиональной и социально-политической суверенности. Мы видим, что эта тактика реализуется в бывшей Югославии. Тот же подход мы наблюдаем в Польше и в западных областях Украины. Попытки создания агрессивного русофобского политического движения с опорой на католиков и униатов предпринимаются и в Беларуси. Так выглядят основные тенденции развития геополитических процессов в славянском мире.
Совершенно невозможно заранее утверждать, что реализуется тот или иной проект. История не закрыта, и временное превосходство атлантистов может оказаться лишь эпизодом. Дай бог, чтобы было именно так. Много мы пережили испытаний, но двигались всегда к победе. К нашей славянской Победе. Все выше и выше.
