Игорь Жданов

Евразия - это империя, а евразийство - путь к ней

20 ноября 2003 года по приглашению организаторов мы приняли участие в Учредительном съезде Международного Евразийского Движения. В отличие от демонстраций и потасовок анархистов-антиглобалистов это собрание представителей всевозможных религиозных конфессий, творческих людей и учёных практически не привлекло к себе внимания со стороны СМИ. Должно быть, сказались и заведомая с их точки зрения несенсационность мероприятия, и упомянутая Александром Дугиным в докладе "банализация" самого термина евразийство. О банализации мы говорить не будем, а насчёт сенсационности - впрочем, избежим употребления этого жёлтопресенного слова, - а насчёт важности этого события сделаем лишь одно замечание. Евразийство - это идеология, далёкая от какого бы то ни было экстремизма и радикализма, это идеология, к которой вообще неприменимо понятие крайности как метода действия, но в настоящий момент эта идеология является единственным внятным ответом тому, что уверенно шагает по планете и против чего в большей или меньшей степени выступают все современные т. н. "оппозиционные" учения, идеологии и направления - ультра-либерализму, антлантизму, глобализму.

...Как-то в "Известиях", в рубрике "Обратная связь" нам на глаза попалось письмо одной читательницы, которая советовала родителям скинхедов показать их родословные - мол, национализм отпадёт сам собой. Некоторым этот способ может оказаться слишком сложным для исполнения - родословные у нас теперь мало кто составляет и хранит, - но ведь есть более простой: подойти к зеркалу. Даже необязательно с циркулем. Подойти и просто внимательно посмотреть на своё отражение. А потом полистать какую-нибудь книжку про Третий Райх и найти в ней фотографию эсэсовца, настоящего эсэсовца. Тоже внимательно посмотреть на неё. По крайней мере, некоторых это заставит задуматься. Впрочем, оставим эти морализаторские доводы-поучения, приведённые нами в равной степени и в качестве шутки (честное слово, нынешние материалы СМИ о "скинхедовском беспределе" больше истеричны, чем объективны), и в качестве разумного замечания тем, к кому они относятся, кому они нужны больше - чистить свои ряды любят многие идеологи. Можно было бы ещё заметить, примирительно на этот раз, что вообще доводы об отсутствии "чистоты крови" у нынешнего поколения пригодны для тех националистов, которые из дуализма "крови и почвы" выбирают вторую, и что евразийцы есть своего рода "почвенники", - но дело снова вовсе не в этом. Да и Евразия - это не почва, а гораздо, гораздо большее.

Русский националист, как и вообще любой националист, чаще всего не идёт дальше своей национальной гордости - если только не доводит её до мании величия. Нередко эта национальная гордость довольно быстро регрессирует в простое самодовольство - и порой оказывается так, что это и есть всё то, что нужно националисту. Разумеется, подобное неосторожное обращение с национальной гордостью не довод отказываться от неё как таковой. Гордость нужна. Но русский евразиец не имеет совершенно никакого права уклониться хотя бы на градус в сторону этого ограниченного и ограничивающего самодовольства. В новой ситуации оно ему несомненно повредит, как, впрочем, и вообще любому человеку, попавшему под его влияние. Если нам, русским, выпала честь и географически, и исторически, и социально, и духовно становиться в центре евразийства, в центре всех земель и народов, то к себе следует предъявлять повышенные требования. Вот для чего нужна национальная гордость. Сейчас субботники проводят всё реже и реже. При чём здесь субботники? При том: субботники могли придумать только русские. Или только ДЛЯ русских - кому как больше нравится. Цивилизованному (хорошо, пускай "цивилизованному") европейцу незачем назначать день, чтобы собраться всем народом и навести порядок везде, где только можно - у них порядок всегда. Теоретически, во всяком случае. Азиату это и подавно в голову не придёт - то, что европейцу покажется беспорядком или даже хаосом, для него есть нормальное положение вещей, если вообще не система. Русские, как самые что ни на есть подлинные евразийцы, как всегда уверенно зависли где-то посередине. Мы не можем принять бардак за систему, но мы не можем и поддерживать порядок. Едва ли имеет смысл радоваться подобному проявлению своей евразийской сути. Аккуратность и дисциплинированность европейцев всегда давала им повод смотреть на нас сверху вниз: они то посылают нам варяга Рюрика, чтобы он навёл у нас порядок, то с чистой совестью утюжат нас гусеницами, называя при этом "русскими свиньями". Увы, увы - достаточно пройтись по улицам наших городов: они по-прежнему дают повод и прислать кого-нибудь управлять нами, и терзать нас гусеницами. Заслуживаем, всё это мы до сих пор заслуживаем. Ничему-то так и не научились.

Ах, да, зато у нас есть та самая "загадка русской души", которую так никто, похоже, и не смог разгадать, и которая, когда надо, даёт нам силы справиться с чем угодно! Не моргнув глазом, мы выпестовали из неё свой национальный символ и с радостью демонстрируем всем гостям (если не ошибаемся, на съезде её упоминали двое или трое зарубежных делегатов) или просто проходящим мимо. Как же, есть чем гордиться! В том-то и дело, что у нас всегда "сердце преобладало над умом и над волей", - как это хорошо заметил Николай Бердяев, заслужив тем самым немало косых взглядов в свою сторону. Вообще, многие его высказывания о русских успешно служат поводом для его клеймения (ведь это самый простой ответ) русофобом. А заодно и юдофилом - как же без этого. Например: "Для русского человека так характерно это качание между святостью и свинством. Русскому человеку часто представляется, что, если нельзя быть святым и подняться до сверхчеловеческой высоты, то лучше уж оставаться в свинском состоянии, то не так уже важно, быть ли мошенником или честным". Сюда же: "Нужно признать, что личное достоинство, личная честь, личная честность и чистота мало кого у нас пленяют. Всякий призыв к личной дисциплине раздражает русских". Или: "Нравственная самодисциплина личности никогда у нас не рассматривалась как самостоятельная и высшая задача". Отсюда вывод: "Лучше смиренно грешить, чем гордо совершенствоваться".

К сожалению и к возмущению для на дух непереносящих Бердяева он был русским. Просто он был честным и смелым русским, и народ свой любил, быть может, даже больше, чем все ненавидящие его националисты вместе взятые. Потому-то и говорил так жестоко: но с болью в сердце говорил. Когда что-то или кого-то действительно любят, всегда стараются сделать объект своей любви лучше, прекраснее, достойнее. А когда просто - если вообще не тупо - восхваляют его и поют ему гимны, то это не совсем любовь, скажем так. Фетишизм, наверное, более подходящим словом будет. Если у нас нет дисциплины - да пройтись хотя бы ещё раз по нашим городам: для того, чтобы нам стало наконец понятно, что этот газон вытаптывать нельзя, а в этом месте дорогу переходить нельзя, нам нужно обязательно поставить забор или ограждение; или взять нынешнюю ситуацию с обменом паспортов: сколько раз дату завершения этой операции переносили всё дальше и дальше; или - да мало ли ещё что можно привести, - то, наверное, не такие мы уж и "самые-разсамые". Какие тут гимнопения...

Но от национализма русским ни в коем случае нельзя отказываться как от "ненужного". Его следует обратить на самих себя, направить внутрь - вот в чём дело. И первый шаг для этого - для того, чтобы варяги и танки больше не приходили к нам, уверенные в своей правоте - это признать нашу далёкую от благородства черту, нашу недисциплинированность, а не камуфлировать её "русской душевностью", "широтой русской натуры" и т. д. и т. п. Второй шаг, несомненно, труднее - вывести из себя это свинство. И, разумеется, не субботниками - потому что это есть борьба со следствием, а не с причиной, если вообще является борьбой. Свинство нужно выполоть в корне, совсем, - чтобы больше не давало оно своих грязно-ядовитых всходов-отходов. Ультраправые говорят: "гаси чурок", ультралевые: "ешь богатых", - верно, так они пытаются что-то изменить к лучшему и искренне верят в свои методы, но ведь это слишком просто - найти козла отпущения и уничтожить его. Вряд ли таким образом можно будет скоро построить порядок, тем более что опыт и Нацистской Германии, и Советской России говорит о том, что потом будут "гаситься" и "поедаться" уже свои - о любви к чистке своих рядов мы уже говорили. Нет, мы не к "всеобщему примирению" ведём речь: убивать действительно нужно - свиней в самих себе. Не снаружи, а внутри. Тогда и будет всё нормально.

Русскому, географическому евразийцу, наконец-то следует стать духовным евразийцем, т. е. настоящим евразийцем. Это значит причислять себя к евразийцам не потому только, что ты одинаково не являешься ни стопроцентным европейцем, ни стопроцентным азиатом, а потому, что дух твой одинаково простирается и на Европу, и на Азию, делая тебя не только наблюдателем, но и участником их жизни. На наш взгляд евразийским идеалом для решения поставленных перед нами задач является соединение, гармоничное переплетение между собой следующих черт: немецкой аккуратности, азиатской жестокости и русской душевности. И если первые две черты, и особенно жестокость, следует направлять именно на самих себя, то душевностью - этим по-прежнему следует делиться со всеми, как мы и делали все прошлые столетия. Разумеется, выделенные нами черты трудно совместимы между собой, но на наш взгляд это и есть проявление того самого "постмодерна с радикально иным содержанием", каковым, по словам Дугина, является евразийство - в противоположность одержавшему победу (во всяком случае на Западе) либералистскому постмодерну.

Дисциплина и душевность - это черты настоящего воина, не солдата или военнообязанного, а именно воина - ведь нынешнее положение вещей способно быть исправлено только воинами. Евразийство, как мы уже отмечали, даёт гарантию того, что ты останешься самим собой. Эта идеология-неидеология ни к чему не принуждает, здесь всё нужно решать самому, здесь всё должно строиться именно на нравственной самодисциплине, о недостатке которой с печалью говорил Бердяев. Тогда у нас будет и порядок, и набившая оскомину уверенность в завтрашнем дне. Тогда мы будем действительно свободными. Явление, которое в разных ситуациях определяется то как ультра-либерализм, то как антлантизм, то как глобализм, эти самые "порядок" и "уверенность", а точнее их бюрократические суррогаты, даёт как безысходную обязанность, как "дисциплину сверху". Самость же всегда была сильнее этого самого "сверху", сколько бы оно уже не отвоевало себе, как бы далеко оно уже не распространило своё действие. И самость всегда будет давать веру в победу, равно как и силы для неё - даже если враг отвоевал полмира и уже переходит твои границы.

Евразия - это империя, а евразийство - путь к ней. Всё в России сегодня является воплощением тоски по империи: начиная от эмблемы государства и заканчивая шутливыми застольными замечаниями о проданной Аляске. Но до тех пор, пока у нас не будет самодисциплины, все наши империи рано или поздно будут обращаться в колоссов на глиняных ногах, чтобы какое-то время спустя уже пульсировать лишь в пьяной ностальгии. Все наши сегодняшние соседи, бывшие "братья", может, и не любят-то нас вовсе не из-за наших "имперских замашек" (к слову, многие из них считают неоевразийство "очередной русской имперской авантюрой" - по привычке, скорее всего), а из-за того, что для стороннего наблюдателя мы всё же мало достойны руководить империей, служить её основой. Если они не способны управлять собой, то какое они имеют право стоять над другими? Какая там империя - они улицы-то свои подмести не могут и дороги в порядок привести, что уж там говорить о более серьёзных делах. Потому и бегут от нас, потому и клевещут на нас, потому и презирают нас все эти "самостоятельные" и "независимые". Правда, дороги у них после освобождения от нашего "ига", как выяснилось, сами собой почему-то не заасфальтировались, поэтому и рванули все дружно в другую "империю", более далёкую, заокеанскую. А что - там "дисциплина", "порядок", "уверенность в завтрашнем дне". Понять можно...