Александр Дугин

Метафизика евро

Опубликовано в газете "Экономика и жизнь" № 42 (9100), октябрь 2005

Поведение евро заставляет нас внимательнее присмотреться к этой валюте, с которой было связано так много ожиданий и которая может принести сейчас ее владельцам неприятные моменты. Чтобы яснее понять, что происходит с евро и корректно спрогнозировать, что с ним будет происходить, стоит вернуться к основам и вспомнить о тех метаморфозах, которые происходят с деньгами в современной экономике.

Деньги – это инструмент обмена. В этом их универсальная функция – ведь обмен распространяется на всех, не зависимо от гражданства. А национальная валюта – это явление локальное и отражает систему экономики данного конкретного государства. Диалектика между этими двумя ролями денег составляет нерв современных мировых финансов – это главное противоречие эпохи глобализации. Доллар в такой ситуации перерастает национальную валюту и превращается в мировую резервную валюту, т.е. становится деньгами в чистом виде – в их универсальной функции.

Переход стран Евросоюза на евро знаменовал собой амбициозный план иного сценария глобализации, и даже шире – иной сценарий развития мировой истории. На магистральном пути долларовой глобализации и сопутствующей американизации европейцы поставили очень серьезную ловушку. Они объявили Европу с ее процветающей модернизированной экономикой особой зоной, которая не ограничена рамками национального государства (с его неизбежными экономическими лимитами), но и не интегрируется напрямую в «единый мир» с очевидной американской гегемонией. Тем самым они бросили вызов не только доллару, но и «американскому мессианству», однополярному миру и «мировому правительству» (ведь только через отождествление своих национальных интересов с глобальными, США способны решить противоречие между планетарным масштабом своей экономической и политической экспансии и границами национальной экономики).

Евро предлагало себя в будущем как альтернативная версия «мировой резервной валюты», но это подразумевало универсализацию иной социально-политической модели – не ультралиберальной как в случае США, а скорее, умеренной социал-демократии и кейнсианства в классическом европейском духе. Если бы этот вариант по какому-то стечению обстоятельств не реализовался бы, то пример евро и в этом случае стал бы приглашением к другим региональным интеграционным структурам идти тем же путем – к эмиссии стойкой региональной валюты, выражающей собой не национальную экономику, но общий знаменатель большого числа соседних государств, объединенных географией, цивилизацией, уровнем экономического развития и историческими интересами – одним словом «общей судьбой». Это напрямую касается тихоокеанской зоны, постсоветского пространства, арабского мира, Латинской Америки.

В такой ситуации баланс валютных торгов евро к доллару по сути есть захватывающий спектакль конкуренции двух альтернативных проектов глобализации – а значит, в них дана краткая формула борьбы за будущее. Доллар падает – перевес у многополярного мира, евро слабеет – позиции американской гегемонии крепнут.

Конечно, эта схема описывает процессы в самом грубом приближении. Евро и доллар тесно переплетены между собой, как существенно интегрированы европейская и американская экономические системы. Тактически евро и доллар взаимодополняют друг друга и позволяют в определенных случаях избегать надвигающихся кризисов, связанных с бурным ростом и перегревом финансовых рынков. Подобно тому, как страшно перегретый в области высоких технологий американский фондовый рынок в 2001 году был спасен от неизбежного, казалось бы, краха, перемещением многих триллионов ценных бумаг на гораздо более понятный и конкретный рынок недвижимости (отсюда, кстати, все звездные цены на жилье по всей планете), так и евро, опирающееся на устойчивую и надежную модель европейской экономики всегда готово взять на себя груз от геополитических авантюр доллара, послушно следующего за перипетиями американского империализма: успех в Ираке, доллар укрепляется, неудачи – слабеет.

Но после референдума о европейской конституции во Франции диалектика доллар-евро перешла в новую фазу. Французы, главный оплот евроконтинентализма и по сути антиамериканского конкурентного европеизма сорвали тот проект, который изо всех сил продавливали США. Это означает, что был нарушен некий важнейший пункт в атлантическом партнерстве – пункт о том, что конкуренция между Старым и Новым Светом не должна выходить за определенные рамки. Она вышла за эти рамки, и это тут же проявилось в обострении противоречий между евро и долларом. На первый план выступило то, в чем эти две валюты являются антагонистическими, противоположными друг другу по их глобальной функции. От двусмысленности соперничества спор валют перешел к откровенности вражды.

Конечно, от вежливого отказа французов евро страдает автоматически: процесс европейской интеграции под угрозой срыва, и одного этого достаточно, чтобы ослабить позицию европейской валюты. Но это только поверхностный аспект. Франция вместе с Германией является главными донарами всего ЕС, их экономической основой. Но в отличие от Германии, политически пришибленной американцами после Второй мировой войны, Франция гораздо свободнее политически и способна открыто выражать то, о чем немцы не смеют и заикнуться. Отказавшись от навязанной американцами конституции французы не отвернулись от Европы, но отвергли евроатлантизм. Теперь на повестке дня строительство «иной Европы», евроконтинентальной, франко-германской. И эта «иная Европа» не спешит видеть в своем составе ни проатлантисткую Анкару, ни нищих и бесполезных русофобов из числа «оранжевых» республик СНГ. Франция косвенно заявила новый курс на укрепление европейской идентичности, как самостоятельной и суверенной геополитической реальности. А значит, евро не просто близится к закату, но напротив, только входит в свое подлинное историческое качество.