Александр Дугин

Третья сила

Опубликовано в региональной независимой газете "Северный Кавказ" № 33 от 22 августа 2006

Недавно в обращении к боевикам председатель правительства Чечни Рамзан Кадыров гарантировал амнистию, конституционные права и свободы тем членам незаконных вооруженных формирований, которые сложат оружие и вернутся к мирной жизни. Это очень целесообразно. Необходимо понимать чеченскую психологию. Чеченцы очень адаптивны и ситуативны, и когда в стране был полный развал, когда русская государственность трещала по швам, тогда чеченская психология заставила их ловить рыбку в мутной воде. Поэтому они ушли - кто в политическую, кто в военную борьбу, кто в терроризм, кто в бандитизм, исходя из своей особой пассионарной специфики.

Сейчас, когда Россия выиграла борьбу не только за Чечню, но и за саму себя, изменилась и ситуация с чеченцами. Сейчас, если мы будем уничтожать боевиков до последней капли крови, мы просто будем укреплять их позиции. В сложившейся сегодня ситуации их адаптивная система направляет боевиков в русло Кадырова, где они могут реализовать свою пассионарность уже в совершенно другом формате. Этот формат гораздо более приемлем для нас, хотя он и не всегда легитимен, не всегда соответствует нашим законам, но, тем не менее, гораздо менее опасен.

Но, в любом случае, тому успеху, который преследует сегодня Рамзан Кадыров, в значительной степени поспособствовали заслуги его отца - Ахмада Кадырова, трагически погибшего от взрыва террористов. Кадыров-старший сыграл в чеченской драме очень большую роль. Благодаря его переходу из стана радикальных сепаратистов на сторону федерального центра вся чеченская ситуация существенно изменилась. Человек такого уровня, с такой политической харизмой позволил создать в начале нашего столетия в Чечне новый баланс сил. Пророссийские чеченцы получили в его лице крупную символическую фигуру. После укрепления Кадырова и его клана у власти военные действия сепаратистов, по сути, превратились из ясного для всех чеченцев противостояния федералам и их «пособникам» во внутричеченскую усобицу. Кадыров и его окружение заняли ключевые позиции потому, что сами чеченцы восприняли их не как простых ставленников федерального центра, но как самостоятельную силу - третью силу в каком-то роде. С Кадыровым сложилась новая система отношений между всеми участниками чеченской драмы - Москвой, чеченцами, признавшими центральную власть, и сепаратистами. Кадыров стал воплощать интересы того подавляющего большинства чеченцев, которые, измученные войной и ужасами террора, хотят только одного - мира, покоя и выживания, но в то же время не готовы по-настоящему простить России весь предыдущий ужас. Кадыров получил у Кремля для Чечни особый статус с большими полномочиями, которые он намеревался еще и еще расширять в будущем - мирным образом и оставаясь в рамках российской государственности. Но это в чем-то было реализацией изначальной программы самих сепаратистов.

Сегодня политики и аналитики, слабо представляющие себе географию и этнологию бескрайних российских пространств, знают до мельчайших подробностей такие пункты, как Шатой и Бено, Ведено и Урус-Мартан, Надтеречный и Шали, разбираются в нюансах тейпов и вирдов, повторяют слова «адат» и «кровники». Чтобы осознать это значение Чечни, надо окинуть взором общий геополитический контекст, в котором пребывает современная Россия.

Проиграв «холодную войну», мы стали без боя сдавать все наши позиции в пользу атлантистского полюса, который немедленно занимал освободившиеся территории. Первый цикл - роспуск Варшавского договора. Второй - распад СССР. Следующий этап, стоявший на повестке дня общего сценария «ликвидации империи», заключался в расчленении России. Кто это планировал и осуществлял? Наш главный геополитический конкурент - США, пользуясь объективным кризисом советской (позже российской) государственности, вырождением правящей элиты, эффективностью «пятой колонны» - убежденных западников. Чеченский сепаратизм был первым очагом третьего этапа «ликвидации». Но на этот раз Москва заупрямилась. Началась чудовищная и затяжная «чеченская кампания». Этот момент знаменует собой столкновение «ликвидаторов» (внешних и внутренних) с первым серьезным препятствием: жестким нежеланием Кремля продолжать территориальный распад уже в рамках самой России. Путин дал понять всем: Кремль к дальнейшей утрате территорий не готов и ни при каких условиях не пойдет на это.

В течение последних лет в Чечне шел труднейший процесс военного и политического урегулирования. Но это было не решением частной проблемы: на примере Чечни Путин должен был показать России и всему миру, какую собственно государственность он намерен строить, и обосновать, на каких принципах и ценностях она будет основана. На чеченском примере Путин должен был продемонстрировать новое содержание российский государственности. А значит, это была не техническая, а принципиальная проблема, связанная с судьбой всего народа, с судьбой России как государства и нации. Ответ был избран следующий. Находящаяся под контролем федеральных войск Чечня силовым образом принуждается к принятию общероссийских правовых и административных норм, приводится к состоянию демократического гражданского общества по стандартам всех остальных территорий РФ. Гигантская и кровавая цена была заплачена за это решение, и тем самым демократические и гражданские нормы приобретали «священный» характер, оплаченный жизнями и смертями, мучениями и пытками, невероятными страданиями.