Я еще раз хочу выразить глубокую солидарность русского народа с сербами. Мы очень переживаем за вас, мы действительно с вами всегда душой. Не все получается воплотить в дела, но знайте, что при всех обстоятельствах мы были с вами, и сейчас в этот трагический период признания Косова мы с вами потому, что это от нас отняли Косово, это нас ограбили, нас изнасиловали американцы и их европейские марионетки. Мы переживаем это как свою собственную трагедию, это православная Русская земля. Косово это не только Сербия. Это Русскую землю отняли, нашу православную святыню у нас выхватывают враги.
За последнее время я понял одну очень важную вещь. В России и в значительной степени в Сербии есть очень яркое национальное самоощущение. У нас, у славян, у православных очень развито национальное самосознание. Очень важно перейти от самоощущения, как эмоции, чувства идентичности, к самосознанию, этого нам, русским, да и сербам тоже в значительной степени не хватает. Поэтому мы становимся жертвами более умного противника. Мы эмоциональны, мы слишком доверяем своим эмоциям, нам нужно быть чуть более рациональными. Это не в славянской природе и не в славянской истории быть рациональными, но если мы не будем рациональными, если мы не освоим логистику того мира, с которым мы имеем дело, увы, мы не сможем победить. Это вопрос жизни – перейти от самоощущения к самосознанию.
Поэтому я буду говорить сейчас не только об эмоциях и не столько морально оценивать то или иное явление, сколько попытаюсь более или менее объективно описать картину нового геополитического расклада сил. Мы должны знать, с чем мы имеем дело, тогда мы сможем адекватно реагировать. Если мы будем просто отвергать этот мир, то, к сожалению, он навяжет нам свою волю и нас не спросит. С эмоциями у нас все в порядке. С сознанием у нас хуже.
В выработку национальной стратегии должны включиться научные силы России, Сербии, православного славянского мира, Европы. В Европе это тоже проблема. Я с удивлением наблюдаю, как происходит деградация интеллектуальной Европы. Европейское сознание, европейская философия, европейская геополитика сейчас подменены какими-то безобразными и неглубокими карикатурными памфлетами. Что произошло с Францией, родиной духа? Ну, там же просто одни идиоты. Посмотрите, что пишут французские философы. Там есть наши друзья, вот, здесь сидит замечательный человек, Ив Батай, наш многолетний соратник по борьбе за Европу; сожалению, к таким голосам практически никто не прислушивается. Там слушают клоунов, озвучивающих американский заказ. Европа тоже утрачивает свое самосознание, поэтому то, о чем мы сегодня будем говорить это не только наша проблема, но и проблема Европы потому, что Европа не только плохо сознает саму себя, она еще и ощущает плохо.
Сегодня изменяется структура мира. Признание Косово показало, что произошёл процесс ликвидации Ялтинской системы, рухнуло биполярное устройство мира, и вестфальская система государств-наций. Реакция генерального секретаря ООН на признание независимости Косово, который сказал, что он вообще не знает, как это квалифицировать, показывает, что ООН является рудиментом той международной системы, которой больше не существует. Конечно, мы сейчас взываем к международному праву, конечно, мы взываем к международным институтам, но не надо забывать, что эти международные институции отражают расклад реальных сил, который сложился в мире по результатам Второй Мировой войны, как Лига наций отражала расклад сил после Первой Мировой. Мы помним, когда и при каких обстоятельствах Лига наций стала клониться к закату и разрушению – надвигалась Вторая Мировая война.
Точно так же я могу сказать, что то, что происходит сегодня – это преддверие третьей мировой войны, поскольку сейчас рушится структура ООН, ее просто не существует, она бессильна и не может решить ни одной серьезной проблемы. Она принимает совершенно произвольные решения, в ней нет никакого системного учета каких бы то ни было полюсов и балансов. На месте двуполярного мира, вестфальской системы и ялтинской модели складывается новый мир. Давайте приглядимся к структуре этого, складывающегося на наших глазах нового мира.
Складывающийся мир, в отличие от двухполярного мира ялтинской модели, имеет черты однополярности. Здесь существует только один центр принятии решений, и в скором времени структура международного права будет реструктурирована таким образом, чтобы придать этому видимость легальной модели. Мы видим, что основные решения по поводу войны и мира, признания или не признания тех или иных государств принимаются только одним игроком: Соединенными Штатами Америки и теми странами, которые идут в фарватере США. Протесты стран, народов, культур, цивилизаций игнорируются. Это и есть то, что называется глобализацией. Когда есть два представления о глобализации. Одно представление правильное, это констатация установления в глобальном масштабе американской гегемонии, где система ценностей, система институтов, система стратегических интересов, система экономического устройства полностью копируются с американской модели и утверждается в качестве общего образца.
Но нам сплошь и рядом говорят, что глобализация – это, когда разные народы привносят в общую копилку что-то своё. На самом деле глобализация от русских берет балалайку, от африканцев танцы, от сербов могут взять ракию, но все основное в этой копилке глобализации будет принадлежать исключительно американцам, которые будут устанавливать свои законы и свои парадигмы, а прикрытием будет world music. Та глобализация, и тот мир, который сейчас устанавливается, это мир однополярный, где будут доминировать США и их стратегические партнеры – это главная тенденция.
Однополярная глобализация – это главная проблема современности, которая, безусловно, будет провоцировать все новые и новые и новые конфликты. Это и нужно США. Поэтому именно США являются источником мировых угроз, они создают себе врагов. В начале они создают Аль-Каеду, которую полностью финансируют, потом начинают с ней бороться. Сначала они поддерживают Талибан, потом вторгаются в Афганистан под видом борьбы с ним. Вначале они поддерживают Садама Хусейна против Ирана, потом они вторгаются в Ирак, а Садама Хусейна вешают.
Американцы играют двумя руками. У них нет друзей и нет противников. Потому, что они одновременно и используют противников в своих целях, и наносят удар по друзьям. Это называется концепцией сетевых войн. Речь идет о глобальном контроле не только над противником, но и над союзником. В такой однополярной системе у США не может быть союзников. Есть только подчиненные, которые используются каждый по своему назначению. Поэтому когда говорят, например, о том, что американцы играют на стороне Израиля, это не верно. Они играют и на стороне Израиля и на стороне Палестины. Они играют и на стороне армян, и на стороне азербайджанцев, они и на стороне греков, и на стороне турок в кипрской проблеме, и т. д.
Однополярный мир показывает, что даже если Америка давит, например, на Россию или на Сербию, то на этом фоне обязательно будут наличествовать сетевые структуры, которые будут внедрены в сербское и российское общество – с одной стороны Америка давит на нас, а с другой она влияет на нас изнутри. Эта однополярная модель глобального мироустройства несет в себе новые и новые конфликты, и взывать к какой-то логике, к международному праву, к чувству гуманности, солидарности, протестовать против несправедливых решений, которые американцы будут осуществлять в ходе укрепления этой структуры однополярного мира, совершенно бесполезно, вас просто никто не услышит, потому, что это своего рода глобальная диктатура, где бесполезно жаловаться, как в нацистском концлагере на то, что делает штурмбанфюрер. Кому можно жаловаться? Гитлеру? То же происходит в Митровице, в Косово сейчас – некому жаловаться, просто не к кому обратиться. А мировые СМИ, основные геополитические центры влияния, выполняют волю США. Они встраиваются в однополярный мир. Здесь очень важно осознать, что путем заклятий, путем словесных формул невозможно отменить однополярность, невозможно путем критики свернуть глобализацию или поставить ей заслон. Надо осознать глобализацию как абсолютную фундаментальную угрозу и разработать контрстратегию.
Контрстратегия в начале должна быть разработана на интеллектуальном уровне, и уж потом она должна воплощаться в жизнь. Но на сегодняшний момент всё происходит по-другому: народы и страны, которые противодействуют однополярной глобализации, действуют интуитивно, на уровне ощущений, исходя из локальных проблем, глобализация же – это общая система, здесь все связано. То, что происходит в Сербии, и то, что происходит на Ближнем Востоке, то, что происходит в Тибете, и то, что происходит в Пакистане, то, что происходит на Кавказе, и то, что происходит в Латинской Америке. Это общая система. И у глобалистов, и у архитекторов однополярного мира существует модель, где эти вещи логически связаны. Мы же противодействуем этому локально, защищая некие частные интересы, либо свой народ, либо свою культуру, либо просто противодействуя, когда на нас давят. Продолжая действовать в таком же ключе, мы обречены на то, что наше сопротивление будет подавлено частями, и власть этой системы установится и одержит победу. Соответственно, невозможно противодействовать системной угрозе бессистемным образом, глобальному наступлению локальными методами, все равно, рано или поздно, система зайдет с другой стороны. Это самая большая проблема безопасности, если говорить о Балканах.
Америка собирается реструктурировать политическую систему Европы в своих интересах, начиная с Балкан. Но у современной Европы, с точки зрения геополитики, есть как минимум две идентичности. Одна идентичность – евроатлантическая, включающая те страны и те политические силы, которые строго следуют воле геополитики США. Это одно лицо Европы, это евроатлантическое сообщество и евроатлантическая идентичность Европы, это НАТО, это актуальная Европа. Есть и другая Европа, которая потенциальна, это континентальная Европа и евроконтинентальная идентичность. Мы видели ее проявление в реакции Шрёдера и Ширака вместе с Путиным на вторжение американцев в Ирак.
Существуют и интересы континентальной Европы, в основном воплощенные во Франции и Германии, а так же в Италии и от части в Испании, которые, конечно ориентированы на то, чтобы Европа стала самостоятельным игроком в геополитической модели. Такая франко-германская континентальная Европа, даже если бы не была нам дружественна, была бы нашим объективным союзником. Мы могли бы ее не любить, она могла бы тоже нас не любить, поскольку эта Европа основана на других ценностях, это не православная Европа, это не славянская Европа, это франко-германская Европа, но с геополитической точки зрения у нас были бы общие интересы: у Европы свои – освобождение от Америки, у нас свои – отстаивание своих цивилизационных интересов. Эта Европа является нашим потенциальным союзником, но эта Европа находится в потенции. Такой Европы сейчас нет. Это Европа, которая существует как возможность.
Более того, этот континентальный геополитический полюс существенно ослаблен тем, что во Франции и Германии пришли к власти атлантисты. Саркози – это такой же Саакашвили или Ющенко, а другие политические силы очень правильные и хорошие. Точно так же и Меркель, которая является проамериканским политиком, сменила Шредера, который был гораздо более евроконтиненталистским политиком. Сейчас этот евроконтинентальный полюс существенно ослаблен. Это надо понимать. Одновременно он не исчез окончательно и не исчезнет окончательно с этим евроконтинентальным полюсом в сфере энергетики, в первую очередь, где Россия пытается установить хорошие отношения. Это и есть, если угодно международная политика президента Путина, мы видим её в энергетической сфере.
Когда Путин говорит о великой энергетической державе, он имеет в виду альянс с континентальной Европой. Посмотрите, кто его больше всего поддерживает: германские экономические круги и европейские потребители нефти и газа. Но у атлантического полюса в Европе есть еще один инструмент. Это то, что называется «санитарный кордон», это страны так называемой Новой Европы, страны бывшего соцлагеря, которые разделяют континентальную Европу и Россию. Эти страны, бывшие наши друзья являются самыми последовательными проводниками именно американской позиции. Единственное, что не позволяет замкнуть этот пояс «санитарного кордона», который бы отделил Россию и Европу, это Беларусь. В остальных странах этот пояс от Прибалтики до Черного моря, плюс Венгрия, плюс Польша и Чехия, где сейчас будут расположены антирусские системы ПРО, и структурно и энергетически схвачен. Этой блокаде между Европой и Россией кроме Беларуси противостоит ещё и Сербия, которая является форпостом евразийского, православного и континентального начала. Именно поэтому, из-за геополитической идентичности Сербии ваш народ и ваше государство переживает такие тяжелые времена. Это причина.
Когда мы говорим, что американцы ненавидят сербов, то это не так, они холодные, они всех в той или иной степени ненавидят или им все безразлично, они никого не любят, они и сербов не любят, и албанцев не любят, и русских. Они ко всем безразличны, но, видят, какую геополитическую роль Сербия играет в этом раскладе сил, стратегически это выход России в Европу, это возможность активировать в каких-то обстоятельствах евроконтинентальный импульс. Здесь я думаю, что миссия Сербии, именно евразийская миссия Сербии могла бы быть оптимальной. Америка это прекрасно понимает и делает все возможное, чтобы превратить Сербию в кровоточащую рану. Бжезинский в своей «Шахматной доске» использует термин «балканизация» как расчленение в интересах другой державы. Он предложил не только балканизизровать Балканы, но ещё и балканизировать Евразию, балканизировать Кавказ, чтобы взорвать уже большую Евразию. Балканы же – это мина подведенная под Европу, пороховой погреб, но кто туда сейчас реально подносит спичку? У нас есть только одна сила, которая может это делать и это делает. Это Соединенные Штаты Америки. Вот они-то и организуют сейчас взрыв порохового погреба. Конечно, разговоры о мире, разговоры о толерантности, о правах человека – это вещи, в которые уже ни один человек в мире не верит. Вы видели ваши дома – вот, это толерантность, это гуманитарные бомбардировки. По-моему это все понимают, и, тем не менее, будут это говорить, просто потому, что этот дискурс не следует даже критиковать, надо вообще смотреть только на геополитические интересы. В такой ситуации Сербия принимает на себя роль форпоста, который является таковым, не смотря на всю политику сербов. Да и что требовать от народа, который, действительно столько пережил? Сейчас к этому добавляется энергетический Южный поток, который опять же представляет собой проекцию геополитики, о которой я только что говорил.
То, что делает Путин в Европе, это реализация евразийского проекта в Европе, но пока на уровне энергетики, на уровне энергетических контактов, и поскольку Сербия становится в этой смычке с европейским континентализмом ключевой территорией, американцы точно так же понимают, о чем идет речь. Они в покое ни нас, ни вас не оставят. К этому надо готовиться. Я думаю, что мы должны, рассматривая изменения в структуре современного мира, учитывать эти три базовых фактора. Без них балканская проблема не может быть понята вообще ни коим образом, это атлантизм, американские стратегии. Надо понять и четко и внимательно следить за тем, что хотят американцы в каждый конкретный момент, что они пишут в своем очень важном журнале «Foreign force», Это необходимо, потому, что то, что они там описывают, становится через два-три месяца практикой, это нужно читать каждому ответственному человеку и внимательно следить за американцами.
Второе, есть полюс России, его можно назвать в геополитике чистым евразийским полюсом. Сербия, конечно, входит в эту геополитическую конструкцию, являясь ее самым западным авангардом, сербская геополитическая идентичность практически тождественна роли, которую в глобальном масштабе выполняет Россия. Возможно, это и объясняет особенную связь. Есть ведь и другие православные славянские народы, к которым у нас хорошее отношение, и к македонцам хорошее отношение, и к болгарам, но мы же любим сербов. Я думаю, что это глубокое интуитивное осознание того, что у нас общность судьбы, геополитическая общность судьбы, чего нет, например, с болгарами, или с греками, или с румынами, православными румынами, молдаванами. Это второй полюс. Очень важно, что этот второй евразийский полюс, наш полюс должен фундаментально улучшить качество своего геополитического планирования, многие вещи, мы делаем, к сожалению, интуитивно, мы плохо понимаем логику нашего оппонента, сплошь и рядом увлекаемся либо частностями, либо иллюзорным представлением о действительности. В славянах есть элемент мечтательности, у сербов и у русских особенно. Эта мечтательность хороша, например, в искусстве, она порождает образцы великого искусства, но она очень вредна в геополитическом планировании. Мы должны быть очень трезвыми и выстроить полноценную евразийскую альтернативную геополитическую структуру. Это дело русских и сербских интеллектуалов. Я думаю, что связь между русскими и сербами, это не просто моральная солидарность, в Сербии лежат ключи к русской политике, у сербов есть определенный статус, и их, может быть, будут слушать больше, чем самих русских. Поэтому подъем интеллектуального геополитического самосознания, но уже не локального, а европейского и мирового, это чрезвычайно важно потому, что без этого не пробудить Россию, а без Росси вообще ничего не сделать. Никакую альтернативу этому глобалистскому полюсу не создать.
И третье, существует еще этот пояс континентальной Европы, который сейчас находится в тени, при Саркози, но нельзя его считать вообще не существующим, нельзя поддаваться на сиюминутные ощущения. Если сейчас он чрезвычайно слаб, это не значит, что он исчез. Поэтому этот полюс надо будоражить, этот полюс надо активировать, и надо нам, на мой взгляд, работать с различными НПО, европейскими сетями, консервативными движениями. Я думаю, что это наша миссия – помогать этой континентальной Европе сбыться, состояться, перейти из потенциального в актуальное состояние. Это тоже инструмент нашей общей стратегии. Не смотря на то, что это не наша Европа, и, может быть, по ценностям мы с ней не совпадаем, но интересы наши и этой континентальной Европы логически совпадают, а ценности – нет. Надо научиться разделять эти вещи. Не европеизироваться самим, надо оставаться теми, кто мы есть, мы православный народ, который обладает собственной идентичностью и собственной системой ценностей, собственной религией, когда мы будем европеизировать наши ценности, мы утратим себя, это не правильно, и не надо идти в Европу, надо пробуждать ту Европу, которая будет нам союзником.
Теперь несколько слов о том, каким образом это можно было бы делать. Я думаю, что существует несколько уровней, которые могли бы представлять собой организационные формы той и европейской, и евразийской одновременно политики, о которой мы говорим, как об альтернативе глобалистской организации. Очень перспективная вещь – это организация форумов европейских славян. Славяне – понятие очень широкое, там есть представители разных конфессий, то есть, и протестанты, и католики. Общего у нас сегодня довольно мало потому, что многие из этих стран входят сегодня в этот «санитарный кордон», но у нас есть общие корни. В этом отношении совместная работа сербов и русских в славянском пространстве может быть очень позитивной, акцентируя наши общие корни. Это трудный и не простой путь. Тем не менее, даже в Польше, которая уже совсем представляет собой антитезу нам – нас поляки, действительно, по-настоящему не любят и работают на американцев, – есть очень серьезные силы, в частности партия «Самооборона» Анджея Леппера, другие движения, которые имеют и парламентское и политическое представительство. Даже в Польше есть силы, с которыми можно ввести полноценный позитивный славянский диалог. Поэтому здесь нам карты в руки. Даже если это будет не совсем евразийская инициатива, это не важно, это очень перспективное направление, пусть долгоиграющее.
Я думаю, что этот славянский форум, постоянные контакты, не для того, чтобы объединиться, не для того, чтобы даже что-то согласовать, но чтобы просто застолбить эту линию именно в Европе. Вхождение в Европу, как это сейчас уже понимают в Чехии, в Черногории скоро начнут понимать, это не ответ. «Ну, пришли в Европу, ну, а дальше что? Кто мы в Европе?» – спрашивают себя чехи, спрашивают себя черногорцы. Поскольку Евросоюз – это общий стандарт, который не отвечает на главный вопрос. Евросоюз не даёт идентичности, он забирает государственность, а идентичности не дает. Поиск славянской идентичности в рамках Евросоюза, и без Евросоюза мы могли бы очень успешно продвигать. Это славянский полюс. Я понимаю, что здесь будет очень много проблем, но это не важно, самое важное, чтобы этот диалог шел, чтобы славянская идентичность постепенно пробуждалась в славянских народах. Второй полюс – это идентичность православных народов. Многие православные не славяне, а многие славяне не православные. Греция, Румыния, Молдова, Сербия, Россия, Украина и другие – совершенно разные страны, с разной геополитической ориентацией, но православие формирует общую идентичность. Если мы будем архитекторами этого диалога, то мы сможем его превратить в наше сетевое оружие, как и славянство может стать сетевым оружием русских и сербов. Нельзя отдавать это на откуп другим структурам. Если не мы это сделаем, то это сделают американцы, потому, что они очень хорошо научились пользоваться тем, против чего они борются, использую против нас самих наше же собственное оружие.
Последнее, что я хотел бы сказать, что в современной философии огромное значение имеет понятие дифферанса, дифференциации, различий. Это практически основа структурной лингвистики, представление о языке, как о философии, и основа современной философии. Балканы, как и Кавказ, представляют собой наиболее плотное сосредоточение различий. То есть это дифферанс, это европейский дифферанс. Здесь живут этносы, культуры и цивилизации в такой концентрации, в такой близости между собой, и в таком отличии друг от друга, и от остальных размазанных по пространству народов, что, конечно, представляет собой и самое большое богатство, и самую большую опасность. Опасность мы уже видели. Американцы пользуются схемой Балкан. Они говорят: это дифферанс, это различие. Давайте с разных сторон подведем к этим различиям питательные провода, дадим некий ток. Это есть способ взорвать Балканы и взорвать тем самым Европу. Они играют на различиях в своих геополитических интересах. Мы сплошь и рядом просто поддаемся, отождествляя свои интересы с какой-то частью, одной из частей этого сложного балканского ансамбля, и тогда мы становимся просто игрушками в руках американцев. При всей моей симпатии к национальной идее, к национальным чувствам, в первую очередь, сербов, поскольку наши, но и других националистов, я не могу не видеть, как этот фактор в геополитической игре может быть использован против нас самих, поскольку, когда это становится на уровне чувства и локально, то американцы просто подводят к нашим различиям, к нашим дифферансам свою поддержку, организуют провокацию, бросают искру, и эти различия вспыхивают.
Они вообще отказываются видеть другого, не смотря на то, что они больше всех сегодня говорят о толерантности. За образец они берут только самих себя, наиболее расистскую и нетерпимую форму культуры, которой является агрессивная колониальная, империалистическая Западная Европа. Отсюда и возникают такие парадоксы, как гуманитарные бомбардировки. Нам необходим свой, если угодно евразийский, или европейский, план работы с различиями. Необходимо сформулировать ту модель, в которой различные этносы, различные культуры, различные цивилизации могли бы, даже теоретически не утрачивая своей самобытности, существовать в определенной гармонии. Если каждому из этих этносов предложить свое собственное национальное государство, то обязательно, в силу структуры Балкан там окажется меньшинство, которое будет подвергаться дальнейшему давлению. Например, Косово стало албанским, а что с сербами в Косово? Тогда они должны опять объявить о выделении и суверенитете, но тут же среди сербов опять окажется один албанский двор. Такое дробление и создание государства по этническим принципам это не выход для решения проблемы диферанса. Идеальный выход, здесь так и было всегда, это империя. В империи есть общее стратегическое управление и различное самоуправление в этносах.
Я думаю, что евразийская империя потребностям России максимально отвечает. Мощная евразийская империя расширит территорию Российской Федерации с терпимостью и доброжелательностью к этническим меньшинствам, с поддержкой государством их самосознания, а не просто их вытеснения и русификации. Это та политика, которую проводили цари, и в значительной степени красные цари коммунисты. Империя – это ответ, но это империя евразийская, империя наша, которая основана на других принципах, нежели империя американская. Американская империя будет использовать эти различия, в первую очередь балканские, в своих геополитических интересах, сея кровь, потоки крови, новую и новую кровь. Американцы не только не заинтересованы в мире, и даже не в войне они заинтересованы, они заинтересованы в глобальной доминации, и если путь к глобальной доминации ведет через войну, они не остановятся. Их использование Балкан, как это видно из книг Бжезинского, это традиционно использование различий для обрушивания европейской системы, для создания хаоса.
Албанское государство Косово создано и направлено в первую очередь против Европы, даже не против Сербии. Это удар по Европе потому, что это не остановится здесь, это перекинется в Македонию, это получит прямой доступ в Евросоюз, это подъем экстремистских фундаменталистских настроений и создание управляемого хаоса в Европейском Союзе, который, несмотря на то, что он послушен сегодня американцам, представляет для них определенную потенциальную угрозу потому, что, например, Турция, член НАТО, которая поддержала Косово, а ведь они еще поплатятся потому, что американцы намерены создавать независимый Курдистан, и Турки, для которых национальное государство – это вообще все, кемализм – это святое для каждого турка, как Ленин для нас в тридцатые и сороковые годы, это их идентичность, Кемаль Ататюрк – это единство турецкого национального государства – сегодня они поддержали Косово, а завтра американцы своим друзьям подсунут независимый Курдистан не потому, что они любят курдов, а потому, что это та же самая логика. Они будут фрагментировать Ближний Восток, это называется «проект великий Ближний Восток», который состоит в акцентировании этих различий. Был единый Ирак, а теперь будет три Ирака: Курдистан, Шиитский Ирак и Суннитский Ирак. Все эти анклавы будут в свою очередь заминированы другими религиозными и этническими меньшинствами, и так до бесконечности. Это и есть американская реструктуризация мира, распадаются государства нации. Делая крошечные базы на архаических, сплошь и рядом хаотических, не имеющих ничего общего с демократией анклавах, Америка осуществляет таким образом свою мировую доминацию, и это называется глобализацией и демократизацией на их языке. Вы стали первыми жертвами в Европе, самыми яркими. Если бы у Европы была совесть и был бы ум, то, конечно, Европа должна была бы поддерживать сербов и активно привлекать сербов в Европу, но совершенно не теми методами, как она это делает. Европа сейчас инструмент геополитики Соединенных Штатов.
Заканчивая, я хочу сказать, что для того, чтобы мы могли эффективно действовать на уровне политических решений, на уровне общественных движений, политических сил, партий, экономических договоров и научных сообществ, мы должны выработать модели того, как нам поступить, как нам обратиться с этими различиями. Это философский вопрос, мы должны решить проблематику различий, не стирая их, но предотвращая их от того, чтобы они были вечным источником напряжения, конфликтов, крови, разрушений, насилия и несправедливости. В рамках однополярного мира это сделать невозможно, более того, однополярный мир является источником напряжения и главной угрозой безопасности всех балканских народов. Сербы жертвуют многим, но и другие народы тоже гибнут. Помимо просто этнического различия есть еще и те силы, которые это этническое, цивилизационное или конфессиональное различие выводят из состояния пассивной неприязни и превращают в кровавую кашу. Естественно, если у нас не будет альтернативного плана, серьезного, обдуманного, многомерного, сложного, sophisticated, как говорится, геополитически усложненного и логистически оправданного, конечно, остается констатировать, что модель, которая сейчас претендует на главную мировую тенденцию, однополярный мир, использование различий в своих интересах, провоцирование конфликтов, разрушение конкурентов, послабление и демонтаж современной международно-правовой системы, и постепенное оформление через войны, а возможно и через третью мировую войну, осуществит оформление однополярного мира не просто существующего по факту, как сейчас, но еще и закрепленного в новых международных институтах.
Американцы откровенно говорят, что ООН отжила свое, она должна постепенно демонтироваться и должна быть выстроена другая модель, где, по сути дела, у Америки и Англии будет полнота контрольного пакета при решении основных вопросов. По факту они уже так и ведут себя. Как только они видят, что Россия или, например, Китай могут заблокировать то или иное решение в Совете Безопасности, появляется какая-то Еврокомиссия, орган нигде никем не прописанный, и просто в обход ООН решает все проблемы. Возмущаться этому тоже неверно, надо признать, что это целенаправленная стратегия, это не случайно, и не потому, что мы молчим, это происходит. Мы и не молчим, Россия не молчит, Китай не молчит, Иран не молчит. Просто силовая структура нового мира двигается в этом направлении. И только силой можно остановить эту тенденцию, силой, умом, альтернативным проектом, который будет четок, последователен, с огромной железной волей, которая была только у наших великих царей и вождей, которая воплотилась в жизнь. Путем заклинаний мы с безопасностью Балкан не справимся, нам нужна активная агрессивная геополитика.
Скажу еще пару слов в заключение. Нас пугают «холодной войной», говорят, что Путин испортил отношения с Западом. Но я хочу сказать, что «холодная война» была самым длительным периодом мира в Европе. «Холодная война» имеет своей альтернативой третью мировую войну. Если мы сейчас не войдем в режим «холодной войны», мы не сможем отстоять мир. В некоторых случаях такой конфликт и напряжение могут задержать механизмы взрыва Европы, взрыва мирового порядка, которые произойдут и случатся в том случае, если мы будем пассивно наблюдать и всякий раз уступать американцам в их воле. Их надо остановить. Это трудно, это очень трудно, это требует колоссальных решений, это требует действительно испортить отношения с американцами, но чем быстрее Россия в это втянется, чем быстрее Россия по-настоящему испортит отношения с США, тем больше у нас шансов, что третья мировая война не начнется и мы отстоим мир. Поэтому лучше «холодная война», чем горячая третья мировая.
Считается, что американские неоконсы находятся в самой высшей стадии троцкизма, и что они на последнем уровне глобализации всего мира, что в России думают по поводу проблемы неоконсов и вообще об этой школе в Чикаго?
Конечно, в истоке неоконсов лежат бывшие троцкисты. У троцкистов среди коммунистического движения была своя геополитика, она была основана на анти-России. Поэтому многие троцкисты стали либералами, например португалец Баррозу, или те же самые американские неоконсерваторы, но здесь чрезвычайно важно понять, что здесь все дело отнюдь не в неоконсервторах. Американская политика и их линия на строительство однополярного мира – это гораздо глубже, чем неоконсы. Неоконсы могут уйти из Белого дома, а эта политика останется и при Хиллари Клинтон, и при Обаме, и при других политических силах из другого интеллектуального источника. Американская стратегия, атлантизм это не продукт неоконсов. Неоконсы – это одно из изданий, одна из версий этой доминации, наиболее жесткая, наиболее откровенная и, может быть, не такая успешная.
Скорее всего, в Америке произойдет уход неоконсов, Маккейн маловероятен в качестве президента, и придут демократы. И вы думаете, нам станет легче? Ни на сколько! Очень важно понимать, что неоконсы есть выражение зла, но не источник, а та стратегия, которой придерживаются американцы, соответствует тому, что они называют manifest destiny, это их геополитическая идентичность. В Америке, в отличие, например от России, отступление от этой идентичности, от этой геополитики сразу же выбрасывает человека за пределы вообще всего. Там с этим очень строго. Атлантизм – это абсолютная догма американской политики. Любой американский политик это поддержит. Кроме ультрамаргиналов слева и справ, таких как Нэнси Пэлеси, которые могут критиковать атлантизм. Но все, что находится в рамках принятия реальных политических решений, атлантизм по определению. В России должно было бы быть точно так же, и правые и левые должны быть евразийцами, но у нас, к сожалению, не так, и у вас не так. У вас опять на выборах атлантисты против евразийцев. У нас в России тоже есть атлантисты, хотя их при Путине мало осталось, но все равно есть атлантисты, а это уже абсолютная аномалия, когда мы выбираем между национальным путем и предательством национального пути, это неправильно. Мы должны, как американцы, выбирать, как реализовать наш национальный путь. Как раз у американцев возможностей сбоя этой системы практически нет. Представитель любой политической силы всегда будет проводить эту политику, они работают системно, у них есть настоящая преемственность. А неоконсы – это одно из изданий, это эпизод.
Вопрос: Будет ли продолжительным новый приход России на Балканы, и можем ли мы радоваться великому углублению сотрудничества и братства между русским и сербским народом?
Ответ: Благодарю вас за ваши теплые слова и за эту инициативу. Самое время создавать клуб «Путин» потому, что Путин поставил своего преемника. Мы сами сейчас все переживаем о преемственности курса. Если курс будет преемственный и последовательный, то Россия будет укреплять свои позиции на Балканах, но, к сожалению, в русской истории было много времен, когда один правитель, сменяя другого, сменял курс. Мы надеемся, что курс Путина будет продолжен. Наше общество этого хочет, и мы очень живо осознаем не дружбу с сербами, а братство, это вы совершенно правильно сказали. Этого хочет наш народ, и эта политика будет легитимной.
Вопрос: Существует ли православное единство, и каково влияние католической церкви на этот процесс, ведь католицизм наступает и на православные народы? Католики участвовали в том числе и в геноциде сербов в Косово.
ответ: Да, например, на Украине идет наступление католиков и униатов на украинское православие. Более того, в самом православном мире существуют очень неоднозначные тенденции и часть православных церквей, в частности, Константинопольский Патриархат, к сожалению, сплошь и рядом подыгрывает этим католическим влияниям. То есть говорить о православном единстве, с учётом влияния католиков, очень трудно сейчас. И Сербская Церковь, и Русская Православная Церковь находятся в сходном положении. Мы являемся гонимыми. При этом я думаю, что католическая идентичность Европы все равно чуть лучше, чем светская или вообще безрелигиозная. Здесь надо уметь оперировать с оттенками зла. Для того, чтобы быть трезвыми и корректными геополитиками, мы должны различать демонологию, что католики хуже, чем мы, но они лучше, чем протестанты. Протестанты хуже, чем католики, но они лучше, чем светские сатанисты и секулярная культура. Мы жестко противостоим католической экспансии в России, но мы солидарны с католиками в их борьбе со светскостью, с порнографией, с абортами, с однополыми браками и с тем злом, которое они в Европе осуществляют. Поэтому мне кажется, что, конечно, самое главное – укреплять нашу православную идентичность, но надо уметь еще и заниматься политикой, церковной дипломатией. Есть такой очень важный иерарх в России, Митрополит Кирилл, это очень важный человек, который помимо укреплений наших православных позиций русской церкви занимается очень тонкой дипломатической, почти разведывательной работой. Мы должны научиться использовать в своих интересах даже то, что нам противостоит.
Что касается изгнания сербов, это был беспрецедентный геноцид, но я хочу обратить внимание: вспомните, что однажды крестоносцы, отправившись в четвертый крестовый поход, захватили Константинополь, разграбили Святую Софию и посадили публичную девку на алтарь. То есть, не в первый раз мы являемся жертвами религиозного геноцида со стороны католиков. У них периодически есть такие рецидивы. К этому надо быть готовыми потому, что здесь наши идентичности полностью различны, и говорить о каком-то едином христианстве с не православными церквями трудно. Я специалист по истории религии и знаю, что у нас подчас с нехристианскими народами больше бывает общего, чем с католиками и протестантами.
После того, что было между сербами и хорватами, и при том резком подъеме, с одной стороны, католической идентичности у хорватов и православной идентичности у сербов говорить о каком-то взаимопонимании в ближайшем будущем мне трудно. Я ездил в Хорватию, и я не могу себе представить как могут два этих народа сейчас начать какой-то совместный проект. Хорватов сейчас тянут в Средиземноморский союз. Вообще эта идея со средиземноморским объединением – американский план по развалу Евросоюза, кстати, по окончательному уничтожению его континентальной идентичности, это крайне атлантистская идея, антиевропейская уже в квадрате. Поэтому то, что Хорватия туда входит, это чистое отрицание Европы. Хорваты начинают осознавать, а скоро окончательно это поймут, что Европа – это не ответ, все славянские народы поймут, что Европа не ответ, да и европейцы скоро поймут, что это не ответ потому, что Европа – это пустой концепт, как говорят философы. Какой-то процесс осознания того, что надо искать новое место в мире, у хорватов будет. Поэтому я думаю, что каким-то образом, по мере того, как будет кризис идентичности у Хорватии, возникнет разочарование. На примере Косово мы уже увидели, как они не просто слепо следуют атлантизму, а уже пытаются разобраться в чем-то. Я бы сказал, что это хороший признак потому, что там начинается первый поиск мысли, но в ближайшее время я не могу реалистично представить себе, что вы с ними можете разговаривать. Это не просто правда, это геополитическая позиция, европейско-католическая, антиправославная, атлантистская. У них же есть объяснение того, что они делают, можно же мысленно встать на сторону даже врага. Преодолеть эту конфликтность чрезвычайно трудно. Хотя, изучая этот вопрос, я пришел к выводу, что должны быть какие-то общие позиции хотя бы теоретические, были когда-то в одном государстве, в Югославии, есть близкие этнические корни, но я считаю, что это нереально в ближайшем будущем начать с ними какой-то диалог, хотя это вам виднее, может и будет такая возможность.
Вопрос: Готова ли Сербия испортить отношения с США? И как это отразится на взаимоотношениях с остальной Европой?
Ответ: Сербия, по-моему, итак испортила отношения с США так, что хуже не бывает. И это чрезвычайно хорошо. Очень интересно говорили американцы, что Россия имеет больше пространства, нежели истории. Это критика, у нас есть история, и у сербов и у русских есть история, но в этом есть и здравый смысл. С точки зрения евразийской философии, пространство несет в себе событие. Это очень важная мысль, которая говорит о том, что в пространстве уже событие вписано, история лишь вскрывает это, как будто мы стираем код на карте. В Балканах записана история конфликтов, то есть, записана история глобальных конфликтов, поэтому та повторяемость и та регулярность, с которой на Балканах и в Сербии происходят такие жесткие столкновения цивилизаций, связана со структурой этого пространства. Поэтому это повторение истории в значительной степени и есть реализация и подтверждение того, как пространство влияет на исторический процесс. Скифские стратегии затягивания армий греков, когда скифы отступают, греки затягивают коммуникации, а скифы просто бегут, потом они отрезают греков от своих территорий, и, в конце концов, армии просто гибнут и падают. То же самое повторяется с Наполеоном, Наполеон приходит к нам, никакой армии не видит, доходит до Москвы, сжигает Москву, потом раз и нет никакого Наполеона. Гитлер – то же самое. Пространство диктует очень серьезные парадигмы. Балканская парадигма только на поверхности состоит из множества случайных факторов. История хаотична, а пространство более фундаментально. Если мы просто осознаем эту балканскую парадигму и место Сербии в балканской парадигме, в этом качественном пространстве, я думаю, что это будет крайне полезное направление для того, чтобы не только понимать смысл предшествующих событий, но и прогнозировать, планировать и избегать того, что происходит. Я думаю, что здесь сейчас очень вероятно начало третьей мировой войны. Вокруг Балкан может быть стерт код этой третьей мировой войны потому, что Балканы несут в себе этот конфликтогенный потенциал, и история с Боснией и Герцеговиной, и с Республикой Сербской, с Косово – по ним проходит нерв пространства, которое становится историей.
Вопрос: Могут ли у России и Америки быть общие интересы, о которых так часто говорят американцы?
Ответ: Я думаю, что существует абсолютная истина геополитики. Можно по-разному оценивать главные методы, но есть некий фундамент. Главный закон геополитики о том, что у цивилизации моря и цивилизации суши, то есть сегодня у России и у Америки жестко противоположные интересы в каждой точке мира. Это некая догма геополитики, более того, это догма, начиная от Макиндера, Хаусхофера, Савицкого, неоевразийства, и вплоть до Бжезинского, Спикмена, Карла Шмитта. Нет другой геополитики, которая бы что-то другое говорила, поэтому любые утверждения о том, что у России и Америки, которые на сегодняшний момент полностью выражают эти два полюса, могут быть какие-то общие интересы, не геополитическое высказывание, с точки зрения геополитики, это вещь, которой можно пренебречь. Любой человек, который говорит, что у России и Америки есть общие интересы, дисквалифицирован, с точки зрения геополитики. Более того, я знаю много американских геополитиков лично, в том числе, Бжезинского и Фукуяму. Чем они честнее, тем яснее говорят, что мы антиподы, либо им Балканы, либо нам, либо им Сербия, либо нам. И ничего другого никто никогда не думает, а говорить можно все, что угодно.
Совсем недавно в Вашингтоне было открыто занесено и объявлено не госсекретарем, а секретарем по обороне, что Россия является врагом США таким же, как Аль-Каеда, Северная Корея и Иран. Сербия там даже, кстати, не упомянута, но вообще мы отнесены к оси зла. Поэтому Сербия будет либо нашим союзником, либо будет в руках американцев, и мы не можем с ними и одной вещи поделить потому, что когда мы договариваемся, то мы договариваемся в чью-то пользу, а поскольку Америка сейчас сильнее, то любой разговор с Америкой – это заведомый проигрыш. Общего двора здесь не может быть.
Вопрос: Какова роль ШОС в создании многополярного мира?
Ответ: Шанхайская организация сотрудничества – это попытка превратить многополярный клуб в некую организацию. Поэтому это, безусловно, ответ, это евразийский ответ, не случайно, что даже страны ШОС провели хоть и маленькое, но первое совместное военное учение. Это основа некого военного блока. И тот факт, что туда подали заявку, и стоят на очереди Иран, Пакистан и Индия, только подтверждение этому. Представляете, в какой мощный евразийский блок это может вылиться, если туда войдут страны с таким мощным населением, с сильными экономиками и серьезными военными потенциалами, с ядерным оружием. Я думаю, что ШОС – это очень важный симметричный ответ американской гегемонии, за этим будущее. Но надо знать, что в России находится «пятая колонна» атлантизма, которая саботирует эту инициативу, а вот международные СМИ про ШОС практически не говорят, это тоже информационный контроль, хотя это организация, которая, действительно набирает обороты.
Вопрос: Что должна делать Россия, чтобы защитить русских вне России?
Ответ: Русских вне России много миллионов. То есть, огромная часть русского народа, по некоторым подсчетам, двадцать миллионов, оказалась вне территории Российской Федерации, русские оказались в других государствах с другим языком и с другой культурой. Есть три сценария будущего. Первый совсем отвратительный, что пусть делают, что угодно, оказались и оказались, второй сценарий – сербский, это подъем национализма и сепаратистских движений на территориях постсоветских стран, пока не видны признаки даже этого, только на Украине, и то, на Украине очень слабо. И третий вариант, вариант, который мы отстаиваем, это необходимость воссоздания некой надгосударственной наднациональной структуры в пространстве СНГ по мотиву либо СССР, либо евразийской империи, тогда русские окажутся в составе одного государства. Этот проект не такой уж абсурдный потому, что у него есть сторонники в Беларуси, есть сторонники в Казахстане, это президенты Александр Лукашенко и Нурсултан Назарбаев, и тогда мы могли бы бескровно вернуть русских в это пространство, но этому жестко противостоят американцы. Если ситуация будет обостряться, то они даже согласятся на какую-то форму русского национализма, но только не на этот интеграционный проект, потому что тогда мы получим не только своих русских, но мы еще получим очень много нерусских, которые нам тоже очень нужны.
