Исламская экспансия в России

Стремительное падение рождаемости среди славянского населения и столь же стремительный всплеск рождаемости среди мусульман наводит экспертов на мрачные мысли

"Ислам – судьба России". Автором этого предсказания, которое, будем надеяться, не сбудется, является Алексей Малашенко - один из самых опытных исламоведов в бывшем Советском Союзе. Преувеличение это или нет, но это один из возможных сценариев, утверждает известный эссеист Вальтер Лакер, эксперт в области ближневосточного терроризма, автор добротного труда по истории Веймарской республики и многих других работ. Доказательством тому служит демографическая тенденция: стремительное падение рождаемости среди славянского населения и столь же стремительный всплеск рождаемости среди мусульман.

В Советское время Россия пережила несколько настоящих демографических катастроф, в период с 1917 по 1922 г., когда произошла революция, в период с 1931 по 1932 г. из-за неурожая, вызванного насильственной коллективизацией сельского хозяйства и во время Второй мировой войны, в период с 1941 по 1944 г. Несмотря на это, в советский период на территории России наблюдался уверенный рост численности населения, которому способствовала иммиграция из других советских республик. В 1914 году население насчитывало 91 млн. человек, в 1950 году этот показатель равнялся уже 116 млн., а в 1989 – 147 млн. человек.

Однако с начала девяностых годов население начало сокращаться, в 2005 году его численность достигла отметки 143 млн., а в 2008 году она упала до 142 млн. Причиной подобной тенденции стала, во-первых, естественная убыль населения (-0,61% в 2003 году), а во-вторых значительные эмиграционные процессы. Немцы уехали в Германию, евреи – в Израиль, русские в поисках работы устремились в Западную Европу. Количество последователей ислама может достигать уже примерно 30 млн. человек.

После распада Советского союза, самые отдаленные территории, как на западе страны, так и на востоке (всевозможные государства с окончанием "-стан") получили независимость. Однако, в государственных границах России по-прежнему проживают много народностей, которые не всегда вписываются в планы Кремля. Свидетельством тому стали драматические кавказские войны. Напряженная обстановка создается не только за счет внутренних конфликтов на национальной почве. Недавнее участие Советского союза в Афганистане также выявило всю сложность совместного сосуществования двух различных культурных сообществ. Наконец события 11 сентября стали символом тесной взаимосвязи внутренних проблем и внешних угроз.

Лакер справедливо подчеркивает один странный феномен, который полностью вновь укладывается в психологию российских элит. Вместо того, чтобы правильно обозначить проблему и ее источник, что добавило бы смысла в сотрудничество с США и Европой, Путин видит основной источник угроз для России в столкновении с Западом. Подобная необъективность неудивительна. В ходе истории она нередко встречалась в тех странах, где господствовали мифы и призраки. Достаточно вспомнить хотя бы Германию во время первой Мировой войны, и тогда перестаешь удивляться, почему Москва, забыв о собственной истории, о войнах с Оттоманской империей и о рассказах Толстого, не замечает реальности и по советской привычке бросается на несуществующего противника.

Странно? Нисколько, если учесть, что на биографиях российских лидеров лежит тень коммунистического прошлого и секретных спецслужб. Более интересен тот факт, что советская схема, заложенная в головах российских управленцев, не начала разрушаться, а наоборот еще больше укрепилась после развала коммунистической империи. Она странным образом объединилась с возрождающимся российским национализмом, одним из идеологов которого, является, например, Александр Дугин. Дугин – национал-большевик, почитатель Юлиуса Эволы и Рене Генона, советник Путина и доцент Военной академии. Он считает, что у России свой путь, отличный от Запада и Востока, в основе которого лежит идея православия и панславянизма, представляющая собой синтез фашизма и коммунизма под национальным соусом.

Стоит отметить, что эта мысль, обозначим ее для удобства традиционалистской и мистически направленной, непродуктивна. Не говоря уже о том, что необходимо отличать политику от истории идеологий. Эта мысль скорее подходит, чтобы выразить собственное неблагополучие, но не для того, чтобы предложить теоретический и политический ответ на существующие проблемы.

Обобщая, Дугин – это русский ответ глобализации, реакция славян на мировой рынок, на победу "абстрактных ценностей", как сказал бы Маркс. Отправной точкой теории Дугина является политика силы, где геополитика, т. е. новое постмодернистское видение мира вместо старых "-измов", играет ключевую роль во всей неотрадиционалистской конструкции. Все эти идеи разбавлены безумным антиамериканизмом. Если США – нация с "определенной судьбой", то Россия является ей в не меньшей степени. Последней принадлежит руководящая роль в Евразиатском союзе, который противостоит атлантической сверхдержаве. Опять Спарта идет на Афины.

В мире существует множество полюсов силы и у каждого народа своя судьба. Задача же Москвы защитить в рамках современного мира православные и славянские традиции, а также традиции европейцев, обращенных к Востоку. В переводе на язык политической стратегии это звучит следующим образом: союз с постсоветскими государствами, установление сфер влияния, поддержка арийского движения в Иране, благосклонное отношение к Китаю.

Как обычно, Европе отводится очень важная роль – успокаивать своего могущественного соседа, заверяя его в наших мирных намерениях, обусловленных нашими энергетическими потребностями. Возможно, оппозиция поняла бы больше, если бы посмотрела на внешнюю политику Берлускони под этим углом, вместо того, чтобы строить свою критику вокруг спален и девушек из эскорт-агентств.